выставка / современное искусство
В столичной "Я-галерее" открылась выставка Андрея Сагайдаковского. Жизнеутверждающие плакаты на тему "счастье есть" художник написал на истрепанных тканых ковриках. Кроме дыр, пятен и соцреализма, в этой живописи МАРИЯ ХАЛИЗЕВА предлагает видеть мотивы наивного искусства и итальянского arte povera.
Художник Андрей Сагайдаковский любим арт-директором "Я-галереи" Павлом Гудимовым, как и все львовское: именно здесь прошла его первая после долгого перерыва персональная выставка в Киеве, и было это всего год назад. После прошлогоднего мрачноватого цикла "Цитаты" (см. Ъ от 1 февраля 2008 года) белые стены покрыли работами из проекта "Счастливая жизнь" — очередными картинами, писаными на старых тканых ковриках, которые были найдены страшно даже подумать где. Живописные серии у Сагайдаковского всегда небольшие — на этот раз всего восемь полотен. С одной стороны, о счастье можно было бы и побольше. С другой — такая лаконичность признанного мастера заслуживает уважения, поскольку множить сущности без необходимости желающих и так хватает.
История появления серии "Счастливая жизнь" куда проще, чем предыдущих "подковерных" проектов Сагайдаковского. Шел художник по базару, углядел в ворохе товара китайскую кухонную клеенку с надписью "Happy Life!" и подумал, что жизнь, все же, да, счастливая. Так в историю украинского современного искусства вошел отрез ядовитого полихлорвинила, украшенный ядовитым же фотомонтажом из фруктов, бокала с коктейлем и букета роз, грубо приметанный к полосатому коврику. К слову, надпись, вдохновившая автора на такой вот оптимизм, имеет набранное меньшим кеглем примечание "From Now", из чего можно сделать вывод, что счастье к зрителю придет без промедления, буквально на пороге галереи.
Остальные семь работ представляют собой традиционную для художника живопись по драным коврикам и подстилкам, подписанную нехитрыми плакатными лозунгами. Эти антикаллиграфические надписи в полной мере объясняют смысл рисунка и являют собой пример заботы о зрителе, чтобы он не ломал голову и не ушел, приговаривая: "Это, простите, какое-то современное искусство". "Далеко в воду не заходи" значится на черном фоне, из которого выныривает кукиш; мощный, почти двухметровый младенец в носках озаглавлен житейским "Держи ноги в тепле"; улыбающиеся дети — это "Молодая кровь", а барышня, возлежащая на бывшем когда-то ворсистым покрывальце, названа просто "Виолеттой из Коломыи". Рядом — работа "...и никаких 'если' — тарелка супа и ложка с хлебом", на которой изображено все перечисленное и скромная подпись "желудок" в уголке. И только с работой "Счастливая жизнь" ничего не понятно, поскольку верхнюю ее часть занимает массив ярко-голубого (экспрессивный широкий мазок дает право подозревать в нем безоблачное небо), а нижнюю — темное абстрактное нечто, в чем каждому предстоит увидеть что-то свое.
Пишет Андрей Сагайдаковский намеренно небрежно — настолько небрежно, что, глядя на полотна из новой экспозиции, непросто поверить в то, что он не в первый раз держал в руках кисть. Из такого материала получился бы отличный проект-мистификация с легендой о том, что все это было найдено в забытом прогрессом прикарпатском селе на чердаке хаты, где много лет назад повесился на обрезке кинопленки рисовальщик афиш местного клуба. Те же улыбающиеся девушки, по-немецки подписанные "Молодые женщины всего мира верят в дружбу",— практически соцреализм и композиционно, и по посылу. И только в наш постфеминистский век здесь можно было бы усмотреть едкую параллель между женской дружбой и коммунизмом, существование которых до сих пор не доказано.
Вместе с тем подготовленному зрителю работы Андрея Сагайдаковского могут навеять ассоциации с наивной живописью и даже итальянским arte povera, деятели которого тоже не чурались использовать подручный и подножный мусор для реконструкции реальности и разговора о важном. Впрочем, в традиции отечественной арт-критики Сагайдаковского не принято причислять к каким-либо течениям или арт-формациям: обычно его называют выдающимся аутсайдером и знаменитым маргиналом, а в особо тяжелых случаях — львовским концептуалистом. И спорить с этим, пожалуй, не нужно. Тем более что термин "пофигист", наиболее точно определяющий творческое кредо художника, искусствоведческим пока еще не признан.