Выйдя из состояния "холодной войны", российско-американские отношения так и не пришли и, скорее всего, в обозримой исторической перспективе не придут в состояние "пламенной дружбы". Теперь самое главное — научиться совместно (и ювелирно) работать там, где мы оказались — в "серой зоне". Если судить по итогам последней встречи в верхах, сталкерская работа вполне по плечу руководителям обеих стран.
Некоторые дипломаты говорят: "Любой саммит обречен на успех". В столь оптимистичном суждении есть безусловный резон: если первые лица государств встречаются и с глазу на глаз обсуждают интересующие их проблемы, это уже хорошо — вне зависимости от того, последуют ли за обсуждением какие-либо конкретные решения. С этой точки зрения майскую встречу Бориса Ельцина и Билла Клинтона следует признать особенно удачной. И больше запланированного они проговорили, и тексты нескольких заявлений согласовали, и — самое, на наш взгляд, главное — явили пример взаимодействия в новых (относительно предыдущих встреч) условиях. Судите сами.
Еще год назад в Москве и Вашингтоне говорили о том, что отношения между двумя странами вступили в фазу "зрелого стратегического партнерства". Именно это словосочетание было зафиксировано в московской декларации, подписанной президентами Ельциным и Клинтоном по итогам январского саммита. Результатом этих настроений стало принятое тогда же решение о взаимном ненацеливании стратегических ядерных ракет — символический акт, свидетельствующий о том, что стороны более не являются противниками.
Однако с тех пор произошло немало событий, поставивших под сомнение декларированный уровень партнерства. Да, самыми разными экспертами по-прежнему подтверждается тезис об отсутствии в обеих странах воли и ресурсов (здесь позиции России "прочнее") для возврата в холодную войну. Тем не менее оказалось, что США и Россия по-разному смотрят на некоторые весьма важные политические проблемы современного мира. Достаточно вспомнить историю с "Партнерством ради мира" и планами расширения НАТО, разногласия Москвы и Вашингтона по поводу боснийского урегулирования, "ядерный контракт" с Ираном. Кроме того, обнаружилось, что при торжественном отрясании с ног праха холодной войны вовсе не исчезли и экономические проблемы, связанные с объективной конкуренцией России и США на мировых рынках — вооружений (и прежде всего урана). В результате всего этого политики двух стран несколько изменили свой лексикон, заговорив уже о "партнерстве прагматическом".
Вот в состоянии "прагматического партнерства" (в той самой "серой зоне", говоря словами сотрудника московского "Центра Карнеги" Дмитрия Тренина) стороны и шли на московскую встречу.
Сложность ситуации — повышенная прагматичность партнерства — определялась еще и тем, что, пожалуй, впервые на российско-американские переговоры так сильно давила внутриполитическая ситуация в каждой из стран. И в России, и в США к осени развернется президентская предвыборная кампания. И Ельцин и Клинтон уже сейчас вынуждены всерьез оглядываться на тех, кто считает их внешнюю политику чересчур "проамериканской" (соответственно "пророссийской"). Причем у американского президента положение в этом смысле еще менее выигрышное, чем у российского: пришедшие к руководству обеих палат конгресса США республиканцы вообще намерены сделать отношения с Россией ключевым элементом своей предвыборной борьбы, критикуя нынешнего президента за "мягкотелость и чрезмерные уступки" Москве. Ельцину же — если он решит вновь баллотироваться в президенты — придется больше отдуваться за внутреннюю политику. Хотя и ему обвинения в "предательстве национальных интересов", разумеется, ни к чему.
И вот, как результат обещавших быть непростыми переговоров, — "согласованные вопросы", наиболее интересными и значимыми из которых, на наш взгляд, являются два: о расширении НАТО и об "иранской сделке".
В вопросе о НАТО, по признанию обоих президентов, "точку поставить не удалось". Хотя Ельцин и пообещал, что уже в ближайшее время Москва подпишет программу сотрудничества с НАТО, в которой будет оговорена особая роль России в "Партнерстве ради мира". Слова же Билла Клинтона о том, что 1995 год должен быть посвящен "обоснованию расширения блока", видимо, позволяют (volens nolens) реализовать давнее желание Андрея Козырева — "поставить горячую тему в холодильник". Хотя бы на время. Если же принять во внимание то, что, по мнению и российских, и американских экспертов, сам Запад еще всерьез не приступил к обсуждению этой темы (пока реакция Москвы затемняет картину), этим временем можно воспользоваться следующим образом. Подтвердив свое негативное отношение к расширению блока и отказавшись от какого-либо торга на этот счет, Москва может, по словам Дмитрия Тренина, "перебросить мяч на западную сторону", где он вполне может перепасовываться до 2000 года.
Выход же, которым президенты решили воспользоваться в конфликтной ситуации с "иранским контрактом", и вовсе, на наш взгляд, является фигурой высшего политического пилотажа.
На пресс-конференции 10 мая Борис Ельцин объявил буквально следующее: контракт на поставку ядерного оборудования в Иран легитимен, но в нем есть "элементы мирной и военной энергетики"; военную составляющую из контракта договорились исключить. Позволим себе одно предположение, вполне осознавая его смелость: "военной составляющей" в контракте не было. Аргументация такова.
Россия, по мнению многих рационально мыслящих политологов, не менее Америки заинтересована в том, чтобы Иран (сосед!) не превратился в ядерную державу. При общем шуме, поднятом западными СМИ по поводу вероятного использования поставляемого оборудования, нигде не приводилось хоть каких-нибудь деталей этой части поставки. Эксперты МАГАТЭ, оценивавшие проект, не обнаружили в нем никакой военной угрозы. Впервые о наличии чего-то такого военного (а именно: газовой центрифуги и неких шахт) в контракте и об изъятии всего этого из контракта стало известно одновременно — из уст президента Ельцина после нескольких часов его беседы с президентом Клинтоном. Напомним, что "иранский контракт" не был единственным в списке рассмотренных президентами вопросов.
Так или иначе, уже фактически снятая проблема передана на рассмотрение комиссии "Гор--Черномырдин", президент Клинтон имеет, что доложить конгрессу, президент Ельцин имеет, что продать Ирану. Чем не пример совместной работы в "серой зоне"?
Уже известно, что Ельцин и Клинтон встретятся — в качестве президентов — еще как минимум два раза: в Галифаксе летом и в Нью-Йорке осенью. Как будет развиваться ситуация дальше, если этот минимум окажется максимумом после новых выборов? Здесь, по мнению многих специалистов, возможны два варианта.
Если в России и США победят сторонники концепции, условно говоря, биполярного мира (как было в эпоху холодной войны "СССР — США"), конфронтация будет неизбежной. Такая тенденция реальна: например, в США многие политики сегодня оказывают давление на администрацию, чтобы после распада СССР "развить успех". В их числе, например, бывший помощник президента Джимми Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский. И в России, как нетрудно заметить, имеются силы, готовые ради возврата статуса сверхдержавы ставить на ядерный арсенал.
Однако сейчас уже трудно не замечать очевидного: мир объективно становится многополярным (более подробно эту проблему мы рассматриваем ниже — см. статью Максима Соколова на этой же странице). В нем уже сегодня существует несколько центров силы. Некоторые из них ранее были союзниками США в противостоянии "Восток--Запад", а сейчас становятся их соперниками в экономической и геополитической областях — например, Германия или Япония. Другие — как Китай или исламский мир — вполне способны представлять в будущем и военную угрозу для США и России. При понимании этого даже "стратегическое партнерство" между нашими странами вполне возможно.
Андрей Галиев, Ольга Тарасова, Сергей Цехмистренко