Вчера стало известно об аресте бывшего начальника 29-го научно-исследовательского института Минобороны РФ генерал-майора Николая Конона. Обвиняемый по делу о хищениях в НИИ господин Конон был взят под стражу в зале суда за нарушение подписки о невыезде. По версии следствия, генерал присвоил около 18 млн бюджетных рублей. Сам он утверждает, что тратил эти деньги на оплату коммунальных услуг и труда военнослужащих-контрактников.
Федеральное государственное учреждение 29-й НИИ МО РФ основано в 1936 году как НИИ военно-топографической службы Красной армии. НИИ занимается проблемами аэрофотосъемки, геодезических работ, созданием топокарт и планов (в том числе электронных), картографическими базами данных, разработкой навигационных и геоинформационных систем. НИИ активно участвовал в создании навигационной спутниковой системы ГЛОНАСС. Штат — около 500 человек.
Заседание военного суда Московского гарнизона в минувшую среду планировалось начать допросом обвиняемого по делу о хищениях в НИИ бывшего подчиненного генерала Конона Рифата Мухудинова. Однако, прежде чем отвечать на вопросы, полковник Мухудинов попросил разрешения сделать заявление и сообщил: его подельник Конон оказывает на него "моральное давление", требуя "изменить показания в суде с целью скрыть преступные деяния". После этого представитель Главной военной прокуратуры заявил, что обвиняемый Конон не только пытается воздействовать на участника процесса, но и нарушил данную им подписку о невыезде. "23 декабря прошлого года он выезжал в Казань, откуда вернулся через двое суток",— сказал прокурор, потребовав на этом основании подсудимого арестовать.
Судья объявил, что арестовывает Николая Конона на шесть месяцев. К нему сразу же подошли конвойные. Внезапный арест так расстроил генерала, что он не смог дальше участвовать в процессе, и его отправили в СИЗО.
"Для ареста моего клиента у суда не было никаких оснований,— полагает адвокат генерала Конона Валерий Нечаев.— Прокуратура добилась его взятия под стражу по формальному поводу лишь для того, чтобы сломить волю обвиняемого и добиться от него удобных следствию показаний". Господин Нечаев отметил, что дело о хищениях в 29-м НИИ расследовалось более года и все это время его подзащитный, находясь под подпиской о невыезде, приезжал на все допросы. Незадолго до новогодних праздников следователь составил обвинительное заключение и передал его в суд. Тогда же была назначена и дата первого заседания — 21 января. По словам защитника, господин Конон посчитал себя до суда свободным от обязательств перед следствием: срок действия подписки, данной следователю, как бы истек, а судья еще не успел ограничить подсудимого в передвижениях. 23 декабря генерал действительно слетал на день в Казань к внезапно заболевшему знакомому. На своего же экс-подчиненного Мухудинова генерал Конон, по данным его защитника, собирался не "давить морально", а всего лишь хотел выяснить, почему тот оговорил его.
Бывший начальник отдела геодезии и картографии 29-го НИИ Мухудинов был арестован в феврале 2008 года. По данным следствия, он в 2003-2007 годах заключил 15 договоров с коммерческими структурами на выполнение топогеодезических работ для института. В качестве оплаты институт, как утверждает следствие, перечислил подрядчикам около 18 млн руб. Однако следствие установило, что на деле работы выполнялись штатными геодезистами из отдела полковника Мухудинова за их зарплату, а перечисленные в коммерческие структуры деньги возвращались обратно в НИИ наличными за вычетом процентов, которые коммерсанты брали за оказанную услугу. "Вернувшиеся" же госсредства, как полагает следствие, похитили и истратили на личные нужды Николай Конон, Рифат Мухудинов и начальник планово-финансового отдела подполковник Валерий Говорков. Всех их обвинили в мошенничестве, совершенном организованной группой в особо крупном размере (ст. 159 ч. 4 УК РФ) и превышении должностных полномочий (ст. 286 УК РФ). Кроме полковника Мухудинова, все были под подпиской о невыезде. В сентябре 2008 года следствие выпустило и полковника.
По словам адвоката Нечаева, "бизнес" военных был вынужденной мерой, поскольку финансирование института и его проектов из госбюджета в то время было фактически приостановлено. При этом начальнику института, несмотря на финансовые трудности, нужно было платить зарплату подчиненным и оплачивать коммунальные расходы НИИ.