Выставка живопись
Сегодня в Москве в фонде "Екатерина" открывается ретроспектива Таира Салахова, организованная Айдан-галереей и приуроченная к его 80-летию. С вице-президентом Российской академии художеств, Героем Социалистического Труда, лауреатом Госпремии, орденоносцем, основоположником "сурового стиля" и просто легендой советского искусства ТАИРОМ Ъ-САЛАХОВЫМ накануне встретилась МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА.
— Вы наверняка знакомы с современным русским искусством благодаря своей дочери — художнице и галеристке Айдан Салаховой. Что вам кажется в нем перспективным?
— Мне нравится, что Айдан находит новые имена, что она дружила с Тимуром Новиковым, дружит с Рауфом Мамедовым и другими и чувствует, где есть правда или красота творчества. Мне нравится эта линия. Не знаю только, почему она ко мне обратилась как к художнику?
— Как вам, сыну репрессированного из Азербайджана, удалось выбиться в такие большие люди в советском искусстве?
— Сложно все было. Отец был арестован 29 сентября 1937 года, я хорошо это помню, мне было девять лет. Он был первым секретарем Лачинского района. 4 июля 1938 года после заседания тройки — у меня есть отцовское дело, там четыре статьи тяжелейшие против него — его приговорили к высшей мере и привели в исполнение. Мы узнали об этом только в 1956 году, когда его реабилитировали. Все это наложило отпечаток на нас, пятерых детей. Мы не верили, что наш отец что-то совершил, мы хотели возродить доброе имя отца и матери.
— Говорят, что вы спрятали вашу картину "Тебе, человечество!" от погрома Хрущева в Манеже. Это правда?
— Эта картина была показана впервые 12 апреля 1961 года в Баку на республиканской выставке. Еще за год до полета Гагарина я ее придумал по какому-то наитию. И когда эту работу взяли на всесоюзную выставку в Манеж, это был уже 1962 год, пошли какие-то слухи, что ею недовольны — какие-то летающие люди с античными лицами, да еще голые, где социалистический реализм? Где Гагарин? Когда сказали, что коллегия в Манеже, я подумал: зачем я должен подводить Союз художников СССР. Я пригласил рабочих, они сняли холст с подрамника — а он размером шесть метров на два, свернули и увезли. Пришла комиссия: а где ваша работа, о которой все говорят? А я говорю: нет ее. С тех пор эта работа была в Баку. Айдан приехала в Баку, увидела, что она в запаснике,— папа, давай я ее покажу. А я говорю, Айдан, что хочешь, то и делай. Кто мог предположить, что так время изменится и что эта работа будет выставлена в Айдан-галерее!
— Вы же сами много лет, с начала 70-х и до 90-х, были в руководстве Союза художников СССР.
— C 1973 года я был первым секретарем правления Союза художников СССР. С молодежью положение было очень сложное. В 1963 году отменили институт кандидатов в Союз художников, в сам союз сложно было поступить, а с другой стороны шел огромный выпуск художников по всем направлениям. Считалось, что художники необходимы в развитии страны. Утвердили план выпуска, а должностей, ставок не утвердили. Уже к концу 70-х я выявил девять тысяч бесхозных художников, которые окончили Репинский, Суриковский, Строгановку, институты в Киеве, Вильнюсе, Тбилиси, по всей стране, а работы у них не было, галерей никаких не было тогда, и вот получалось, что они — тунеядцы. И я вам скажу, бульдозерная выставка была результатом этого равнодушия к людям, к художникам.
— Сейчас, конечно, это нелегко вообразить.
— Прошла бульдозерная выставка, потом выставка в Измайлове, а потом в павильоне "Пчеловодство" (несанкционированные властью показы нонконформистов.— "Ъ"). И вот после этих событий меня вызвали на ковер к Суслову. Там сидели академики, там сидел Петр Нилович Демичев, министр культуры, кандидат в члены политбюро, Василий Филимонович Шауро, завотделом культуры, и я между ними. Обстановка тяжелейшая. И вот, "товарищ Салахов, доложите, что происходит в нашем искусстве". 15 минут я говорил о том, что произошло в преддверии, откуда все это взялось, и я сказал, что во всем, что произошло, виноваты мы, здесь сидящие. А Петр Нилович меня ногой так и стукнул. На меня напали, что он здесь говорит, где советская власть, почему мы не можем от идеологических врагов избавиться? И я сказал, что все это касается не только художников, вся молодежь творческая в тяжелом положении. В конце Суслов сказал: "Товарищи, прошло то время, когда мы решали идеологические вопросы административным путем". Это он впервые так заговорил.
— Но доктрина советского искусства все-таки не поменялась, продолжалась и подпольная жизнь.
— Зная все тонкости творчества, все тонкости той жизни, которую я прошел, те обвинения, которые предъявляли мне и моей семье, у меня всегда было чувство за человека, за его жизнь и правоту, поэтому мы демократизировали все эти вопросы сверху. Одно дело там Рабин, Кабаков и другие художники, они боролись и своим творчеством, и своим отношением, но это все надо было провести еще и сверху. Вот такая ситуация была. Я хочу сказать, я не видел еще трудов, где был бы проведен анализ всего этого и где нашли бы место мужеству таких людей, как Сергей Герасимов, Юрий Пименов, Александр Дейнека, Дмитрий Мочальский, тем героическим поступкам, которые они совершали в защиту художников, искусства, ведь они первые взломали этот асфальт.
— Несколько лет назад медалями Академии художеств наградили Олега Кулика и других авангардистов после первой Московской биеннале современного искусства. Вы как вице-президент академии это одобряете или академия все-таки должна быть бастионом традиций?
— Мы были на открытии биеннале на Винном заводе, члены президиума, Зураб Константинович. У меня нет вопросов к этим ребятам, мне нравится их желание быть во времени. Это тоже подвиг с их стороны. А каждый подвиг требует награды. Вот Кабаков, Булатов, Рабин, то, что они в рядах академии — они почетные члены нашей академии, это восстановилась справедливость. Если моего отца Верховный суд реабилитировал, то здесь Академия художеств России взяла на себя эту функцию реабилитации художников. Мы возвратили наш долг.