концерт / классика
После регулярных приглашений в Киев молодых зарубежных солистов дирижер Николай Дядюра переключился на "старую гвардию", выписав из Финляндии бывшего киевлянина, скрипача Анатолия Мельникова. Рождественский концерт, в программе которого значились популярные произведения Петра Чайковского, боязливо исполненные солистом, слушала ЮЛИЯ БЕНТЯ.
К новогодним праздникам Национальная филармония преобразилась: в Колонном зале на стульях оркестрантов появилась новая обивка, на балконе установили несколько дополнительных прожекторов, из зала убрали стоячие и подвесные микрофоны, а в официальном наименовании филармонического оркестра появилось слово "академический". Вместе с тем изменилась и дирижерская политика руководителя оркестра Николая Дядюры, о чем красноречиво свидетельствует приглашение в Киев из Финляндии корифея украинской скрипичной школы Анатолия Мельникова вместо молодых и ярких зарубежных солистов, на которых новоиспеченный народный артист Украины делал ставку последние несколько лет.
Анатолий Мельников окончил консерваторию в классе знаменитой Ольги Пархоменко в Киеве, а аспирантуру у Юрия Янкелевича — в Москве. С 1970 года преподавал в Киевской консерватории, выступал в составе знаменитого фортепианного трио с пианистом Вячеславом Новиковым и виолончелистом Вячеславом Пономаревым, а в 1987-м сменил перестроечную родину на благополучную Финляндию.
Главные конкурсные победы Анатолия Мельникова пришлись на рубеж 1960-1970-х годов, и уже с первых нот "Меланхолической серенады" Чайковского, открывавшей рождественский концерт, стало понятно, что четыре десятилетия находиться в великолепной исполнительской форме не под силу даже корифеям. Оркестр, аккомпанировавший господину Мельникову в пяти пьесах Чайковского ("Меланхолическая серенада", "Скерцо", "Мелодия", "Размышление" и "Вальс-скерцо"), играл не в полную громкость, а во время вступлений солиста заметно снижал темп. Длинные фразы Чайковского в исполнении музыканта рвались и дробились — вместо мелодичных "приливов" и "отливов" их пронизывал страх и неуверенность: казалось, что беззащитный, с примесью сухих, почти скрипящих обертонов звук скрипки можно обхватить руками, чтобы отогреть и успокоить. В интерпретации Анатолия Мельникова из певца чистых эмоций и простых радостей жизни Чайковский превратился в сочинителя мелодий об ужасах жизни, а классическая музыка, казавшаяся всегда своеобразным perpetuum mobile, оказывается, может прерваться в самый неподходящий момент.
Сложилось впечатление, что, исполняя пять популярных пьес Чайковского предельно осторожно и настороженно, господин Мельников страховал себя от технических неудач. В то время как Пятая симфония в версии Николая Дядюры и вверенного ему оркестра звучала безупречно: дирижировал господин Дядюра по памяти, а к концу второй части, окончательно погрузившись в мир собственных эмоций, даже снял ненужные очки. И хотя некоторые оркестранты не везде вступали правильно, эти мелкие подробности не волновали ни дирижера, ни публику. Видимо, в рождественский вечер всем хотелось получить удовольствие от прекрасной музыки, и эта общая мечта во втором отделении концерта все-таки сбылась.