Впервые со времен окончания холодной войны Россия пошла на открытую конфронтацию с США в вопросах раздела сфер влияния на перспективных мировых рынках
На минувшей неделе США в лице посетившего Москву министра обороны Уильяма Перри безуспешно попытались оказать давление на Россию, чтобы вынудить ее отказаться от контракта стоимостью $1 млрд на возведение АЭС в Иране. Доводы Вашингтона — помощь Тегерану в мирном освоении атома рано или поздно даст в руки "главного террористического государства" Ближнего и Среднего Востока ядерное оружие — были проигнорированы.
Похоже, что на этот раз Москва, раньше уступавшая Вашингтону в подобных вопросах (вспомним хотя бы запрет США на поставку Россией Индии современных технологий производства криогенных двигателей или отстранение Москвы от переоснащения северокорейской АЭС легководными реакторами), заартачилась всерьез. И Виктор Черномырдин, и Андрей Козырев, и Виктор Михайлов были единодушны: контракт расторгнут не будет. Не убедил их и переданный Перри российскому руководству свод разведданных ЦРУ о военной направленности иранской ядерной программы. Единственной уступкой, на которую пока соглашается Москва, является ужесточение контроля МАГАТЭ над проектом. Возможно, речь еще может идти о переработке отходов не в Иране, как предусмотрено контрактом, а в Красноярске-26.
Точки над i в этой истории должны быть расставлены в мае, во время визита в Россию Билла Клинтона. Но вероятность того, что Москву удастся переубедить, невелика. Во-первых, логика действий Кремля будет во многом продиктована грядущими предвыборными баталиями, в ходе которых, несомненно, будет активно разыгрываться геополитическая карта. А отступать в этом вопросе "партии власти" уже некуда: помимо уже традиционных обвинений оппозиции в потере Россией позиций в дальнем зарубежье (чаще всего называются Восточная Европа, Сирия, Ливия, Ирак, Куба), в последнее время акценты критики сместились на зарубежье ближнее (Украина плюс/минус Крым). В этой ситуации любая уступка Вашингтону будет рассматриваться парламентской и непарламентской оппозицией исключительно как очередное предательство властями национальных интересов.
Во-вторых — и это не менее важно, — "иранская сделка" сулит России невиданную доселе прибыль (контракт с Индией по криогенным двигателям оценивался в $220 млн). И поэтому негативную реакцию Вашингтона в Кремле расценили всего лишь как противодействие конкурента.
Реакция "деление--синтез"
Вся эта история началась 5 января, когда посетивший Иран глава Минатома Виктор Михайлов подписал контракт о возведении в городке Бушере АЭС, оснащенной легководными реакторами ВВЭР-1000. Реакторы эти замечательны прежде всего тем, что производить на них оружейный плутоний — основной элемент ядерного оружия — можно лишь теоретически, и то лишь в случае создания грандиозной инфраструктуры. А это делает подобную затею бессмысленной — как с точки зрения экономической (такой проект не под силу не только Ирану, но и гораздо более развитым странам), так и просто с позиций здравого смысла. Шила ведь в мешке не утаишь, а Иран, по данным ООН, неукоснительно соблюдает все требования МАГАТЭ, в том числе касающиеся проверки всех связанных с мирным атомом объектов. Ну а чтобы соблазнов все же не возникало, российская сторона дала обязательство (и оно было зафиксировано в контракте), что отработавшее ядерное топливо с АЭС в Бушере будет направляться на переработку в Россию, где из него будут извлекаться плутоний и уран, а после переработки Ирану будут возвращаться только радиоактивные отходы, а также поставляться новые топливные сборки. Но это не стало убедительным аргументом для Вашингтона.
В чем же дело?
По оценкам экспертов, на сооружение АЭС в мире в течение ближайших лет будет затрачено не менее $50 млрд. Но только в России и США существуют технологии для оснащения этих станций безопасными во всех отношениях реакторами. И понятно, что США будут делать все возможное, чтобы не допустить раздела столь лакомого куска: ведь только в случае с Ираном, по сведениям Минатома, Россия помимо миллиарда за строительство АЭС может получить не менее $7-8 млрд от поставок энергетического оборудования.
В ход идут средства, методика которых была отработана на Северной Корее в прошлом году. Схема примерно такова: сначала — доносы спецслужб США и западных стран в МАГАТЭ, настраивание международного общественного мнения в пользу введения санкций против потенциального создателя атомной бомбы, а затем — замирение и строительство на его территории АЭС по американским технологиям и американскими же фирмами. Что ведет и к укреплению позиций "строителя" в регионе.
Прелюдия ядерного скандала с Ираном разыгрывалась именно по этому образцу: в МАГАТЭ поступила масса сообщений американских спецслужб о том, что Иран может обзавестись бомбой уже через пять лет. А на днях был инспирирован очередной скандал вокруг Чернобыльской АЭС: эксперты комиссии ЕС представили сенсационное заключение о возможности взрыва 3-го энергоблока. Давно замечено, что вопрос о Чернобыле неизбежно раздувается всякий раз, когда на горизонте появляется выгодная сделка в области ядерной энергетики.
Что день грядущий нам готовит?
Вряд ли США пойдут на полную компенсацию потерь России в случае отказа от контракта. Хотя о возможности такого рода предложений говорил глава комитета Думы по международным делам Владимир Лукин — имея, вероятно, в виду, что Россия будет допущена к реализации северокорейского проекта. Тем более что на днях посол КНДР в Москве Сон Сен Пхир заявил, что Пхеньян добивается строительства одного из двух намеченных по прошлогоднему соглашению с Вашингтоном легководных реакторов по менее дорогим российским технологиям. (Выделенные на это $4,5 млрд представляют собой не безвозмездную помощь, а кредит, и значит, распоряжаться им КНДР может по собственному усмотрению.)
Гораздо более возможным представляется другое: в обмен на разрыв с Тегераном Москве могут быть предоставлены асимметричные выгоды. Намек на это появился — случайно или нет — сразу после визита Перри. И исходил он не от американцев: генсек НАТО Вилли Клас и председатель Североатлантической ассамблеи Петер Кортерье впервые и практически одновременно заявили о том, что альянс не исключает предлагаемого Москвой пересмотра договора об обычных вооруженных силах в Европе. Россия добивалась этого уже давно, поскольку после распада СССР фланговые квоты на южных границах были поделены между ней и закавказскими государствами, что в условиях напряженности в регионе и войны в Чечне ее никак не устраивало. Намекнули натовцы и на необязательность размещения иностранных войск и ядерного оружия на территории стран Центральной Европы, если они вступят в НАТО. И уж вовсе неожиданно прозвучала идея о возможности подключения России к обсуждению решений, принимаемых альянсом (но без предоставления ей права вето).
Но в этом вопросе Москва скорее всего не будет путать Божий дар с яичницей. Восприняв уступки НАТО как должное, она постарается подкрепить усиление своего геополитического влияния кое-чем более осязаемым...
Сергей Цехмистренко