К лету уходящего года контуры мироздания вроде бы стали оформляться. Популярность обрела идея о "мире без Запада" и растущем "втором мире" (средние страны, которые становятся все более независимыми в своем поведении от великих держав). Широко шагала по планете и появившаяся годом раньше концепция нового единоборства — "авторитарный" капитализм (Россия и Китай) против "либерального".
Источником интеллектуальных изысков служил не "второй" или "авторитарный" мир, находящийся на подъеме, а западные мозговые центры. Передовая часть человечества будто бы искала стимул для мобилизации, каковым может служить ясная угроза или хотя бы опасность. "Авторитарный капитализм", бросающий вызов ценностям Запада и к тому же демонстрирующий экономическое преуспеяние, мог теоретически заменить старую добрую "советскую угрозу". Тяга к конфронтации понятна, потому что как действовать в условиях противостояния хорошо знакомо всем, а структурированная, пусть и на основе противостояния международная система приятнее, чем хаотическая.
События последних месяцев продемонстрировали искусственность этих построений. Глобальный экономический спад ударил по обеим разновидностям капитализма. Вопрос формулируется по-другому — чье дно окажется менее глубоким. Ответа на него нет, концептуальные подходы перемешались. Представители "либерального капитализма" соревнуются в дирижизме, а их "авторитарные" оппоненты уповают на американскую экономику, способную потянуть за собой весь мир.
Мироустройство начала XXI века принципиально отличается от предшествующих эпох. Очевидный рост конкуренции по всем направлениям сопровождается одновременным углублением взаимной зависимости участников этой самой конкуренции. Популярные аналогии — "Большая игра" XIX века, преддверие Первой мировой, холодная война — не годятся. Не функционирует ни "мир без Запада", поскольку западное потребление служит мотором экономического роста, ни "мир без Востока", который производит товары, поглощая при этом массу энергии.
Мировой пузырь надулся до таких размеров именно потому, что это было выгодно практически всем, вне зависимости от общественно-политической формации и экономического уклада. Когда же пузырь лопнул, выяснилось, что ситуация, при которой выигрывают все, сменилась противоположной: бенефициаров у кризиса нет вовсе.
Все заклинают друг друга не впадать в ересь протекционизма, напоминая об уроках Великой депрессии 30-х годов: тогда фатальным стал не столько биржевой крах, сколько паническое отгораживание друг от друга. Никто не спорит. Но политическое сознание все равно замкнуто в национальных рамках, сколь глобальными ни были бы проблемы. И когда каждое из правительств, защищая собственную делянку, запустит, например, печатный станок, чтобы избежать дефляции и углубления спада, о скоординированных мерах могут забыть. И конкурентная составляющая нынешнего мира перевесит все доводы в пользу взаимодействия.