О творческой стороне бизнес-проекта Cirque du Soleil МАРИИ Ъ-СИДЕЛЬНИКОВОЙ рассказал один из его основателей, а ныне старший вице-президент по творческим инновациям ЖИЛЬ СТЕ-КРУА.
— Вы в буквальном смысле на ходулях вошли в историю Cirque du Soleil. Расскажите, как все начиналось?
— Да, я действительно выступал на ходулях, а Ги Лалиберте (основатель Cirque du Soleil.— "Ъ") виртуозно глотал огонь, тогда мы были просто бродячим уличным театром Монреаля. В 1984 году мы получили деньги от властей и купили небольшое шапито. Первые шоу Cirque du Soleil были совсем простые — жонглеры, клоуны, акробаты, "люди-змеи". Но мы понимали, что акробатами никого не удивишь, главное — это театральная зрелищность. В этом наше отличие от традиционного цирка, и еще мы никогда не использовали слова и животных в своих шоу. Получался такой микс театра, танца, акробатики, сценографии и костюмов, который по жанру близок к мюзиклу или даже к опере. С деньгами было непросто — мы много гастролировали, а в 1987-м сделали очень качественное шоу и поехали с ним в Лос-Анджелес, где был успех. Потом Нью-Йорк: бизнесмены с Wall Street со своими чемоданчиками шли смотреть наше шоу, о нас узнала вся Америка. И у нас появились финансовые возможности расти.
— Как вы отбираете артистов для шоу?
— Артисты Cirque du Soleil — это наша кровь. Конечно, мы стараемся найти лучших и переманить их к себе. Вначале я ездил по цирковым фестивалям, присматривался, отбирал. В конце 1980-х я даже приезжал в Советский Союз. Мне нужны были воздушные акробаты, которых у нас не было. Но тогда из вашей страны мне так и не удалось никого увезти, зато теперь у нас более трехсот русских артистов. Я создал специальный отдел кастинга, в нем около шестидесяти человек. Они привозят артистов со всего мира, а я просматриваю, отмечаю интересные номера. Важна какая-то изюминка, может быть, во внешности или в номере — ведь делать сальто умеют многие, но это не главное. Мне важно, чтобы они хотели чего-то большего, чем просто ходить на руках.
— О чем спектакль "Varekai", который вы привезете в Москву?
— Это универсальный сюжет, позаимствованный из греческой мифологии. В основе миф об Икаре: мы все мечтаем быть чем-то большим, чем есть на самом деле. Но мы сделали жизнеутверждающее шоу про надежду. Наш герой, как мифологический Икар, однажды падает на землю. И оказывается среди незнакомых людей, которые учат его заново понимать, говорить, мечтать. Есть, безусловно, и история любви.
— В будущем вы планируете московскую постановку. Будут ли в ней участвовать российские режиссеры, сценографы, балетмейстеры?
— Сейчас слишком рано об этом говорить. Конечно, я ищу новых людей, но московское шоу не будут готовить только российские специалисты. К примеру, сейчас мы делаем шоу для канадцев, но главный режиссер — из Бразилии, сценограф — из Монреаля, а дизайнер по свету — из Америки. В любом случае весь творческий процесс, в какой бы точке мира мы ни делали спектакль, начинается в студии в Монреале. За три-четыре месяца перед началом едем уже в тот город, где будем играть, и заканчиваем репетиции.
— Сколько времени уходит на создание спектакля?
— Два года с момента, когда я нанимаю режиссера, до премьеры.
— Значит, московский спектакль будет в лучшем случае через три года?
— Примерно так, но разве вас это смущает?