6-7 декабря в Пензе пройдет Региональный конгресс неправительственных организаций (НПО) Совета Европы, одним из организаторов которого стал Совет Федерации РФ. О том, как у европейских правозащитников складываются отношения с российскими коллегами и властями, президент Конференции международных НПО при Совете Европы АННЕЛИЗ ОШГЕР рассказала корреспонденту "Ъ" ВЯЧЕСЛАВУ ЛЕОНОВУ.
- Какова цель таких мероприятий, как предстоящий конгресс в Пензе? Что там будет происходить?
Это будет уже третий региональный конгресс для НПО из Центральной и Восточной Европы. Главная его задача – укрепить в этих странах роль гражданских организаций. Наш интерес – дать людям возможность собраться вместе и выработать пути дальнейшего сотрудничества. Первое такое мероприятие было в Варшаве, второе в Киеве, и вот пришло время провести его и в России. С российскими НПО и госструктурами мы сотрудничаем уже пять лет, и недавно утвердили трехлетнюю программу, которая позволит усилить в России связь между государством и гражданским обществом. Этот конгресс мы устраиваем совместно с комиссией Совета Федерации во главе с Борисом Шпигелем (Комиссией по развитию институтов гражданского общества. – Ъ). Раньше у нас были очень хорошие отношения с Эллой Панфиловой и ее Советом (Советом при президенте РФ по содействию и развитию институтов гражданского общества и правам человека. – Ъ). Но после выборов нового президента России положение этого органа нам пока не ясно. Поэтому пришлось искать другого партнера, потому что в России такой проект лучше делать совместно с властями.
- Какими были результаты предыдущих двух конгрессов?
Главным итогом первого конгресса стала работа с гражданскими активистами из Белоруссии. Наше мероприятие помогло утвердить в Совете Европы план действий в отношении Белоруссии, который предусматривает оказание поддержки местным гражданским активистам, в том числе оппозиции. В Киеве же был сформирован экспертный совет по законодательству в сфере НПО, что позволяет нам лучше следить за тем, как реализуются выработанные Советом Европы рекомендации. То есть политические итоги были важными.
- Ряд российских правозащитников, например глава Московской Хельсинской группы Людмила Алексеева, отказались участвовать в вашем Конгрессе. Как вы к этому относитесь?
Я прекрасно понимаю этих людей, когда они говорят о том, что власти постараются использовать это мероприятие в своих целях. Но в такой стране, как Россия, разговаривать с властями необходимо. Госпожа Алексеева вначале была против. Потом мы с ней поговорили, и объяснили, что как минимум треть российских участников будут абсолютно независимыми людьми. Она сказала: "Отлично, давайте!" - и даже приняла участие в двух или трех заседаниях оргкомитета. И с господином Шпигелем общалась, и все было очень интересно. А потом вдруг снова отказалась. Но зато согласились другие известные активисты, например, Валентина Мельникова из "Комитета солдатских матерей". Многие российские НПО понимают, что для диалога с властями надо использовать каждую возможность. Смотрите: это рекомендации Совета Европы относительно законного статуса НПО (протягивает бумаги). Россия в Совете Европы этому документу всячески сопротивлялась. Но в рамках нашей совместной трехлетней программы мы смогли опубликовать этот текст на русском, и сейчас он даже распространяется людьми из Общественной палаты РФ, такими, как господин Гриб, например. То есть наше сотрудничество с госструктурами - очень прагматичное.
- В чем суть этой трехлетней программы?
Там есть много разных направлений: права человека, социальные вопросы, образование, и т.д. Для меня лично особенно важна ситуация с положением человека в армии, потому что в разговорах со мной именно об этом больше всего беспокоятся простые россияне. Мы вместе с "солдатскими матерями" намерены провести в вооруженных силах большую работу, и мои личные амбиции сосредоточены на том, чтобы именно в это дело внести свой вклад.
- На ваш взгляд, в каком состоянии сейчас находится гражданское общество и права человека в России?
С одной стороны, в некоторых областях удалось добиться существенных успехов. Например, в пенитенциарной системе. В то же время меня очень серьезно беспокоит ограничение свободы прессы. Для общества важно знать, что на самом деле происходит. А я вот недавно читала, что у некоторых журналистов были проблемы, когда они написали, что и в России тоже есть экономический кризис. Когда я общаюсь с российскими госчиновниками, я все время рассказываю им о знакомых мне гражданских активистах. Не только таких, как Алексеева, но и сотнях других, неизвестных широкой общественности, обо всех этих маленьких организациях, которые на самом деле могут изменить Россию к лучшему. И даже некоторые российские чиновники соглашаются с тем, что в отдельных аспектах я знаю Россию лучше них. Потому что я больше общаюсь с бедными людьми, с так называемыми простыми людьми - они замечательные! И в этом плане, мне кажется, российские власти не вполне доверяют своему народу. Это печально, и это нужно изменить.
- Российские чиновники часто говорят, что Россию на Западе критикуют насчет демократии и прав человека, в то время как и там с этим не все порядке. Насколько это близко к истине?
Я сама швейцарка, но живу в Германии, и мне там часто звонят по поводу совершенно вопиющих случаев. Например, немецкая молодежная служба. Они забирают детей из семьи без каких-либо причин, а потом в судах по этим делам проходят липовые процессы. В Германии верховенство закона не особенно уважают, и это правда. Недавно я говорила об этом в интервью немецкому телевидению. А потом журналистке, которая пыталась этот вопрос раскрутить, запретили этим заниматься. Сказали ей, что больше она не сможет делать политических интервью. То есть на Западе цензура тоже есть. Чего только стоит Берлускони и его медиа-империя. То же самое хочет устроить и Саркози. Публикование отчетов о пенитенциарной системе во Франции? Забудьте! Я вам могу еще два часа рассказывать, какие на Западе в этом плане есть проблемы. Здесь я с российскими властями согласна. Но это не значит, что они могут ничего не делать, чтобы улучшить ситуацию в собственной стране.