Книги с Григорием Дашевским

Марина Палмер

М.: АСТ, 2008

"Я обратила внимание на лица. Практически все женщины танцевали с закрытыми глазами, и на губах каждой блуждала чудесная улыбка. Мужчины же были серьезны. Лишь время от времени лбы их разглаживались, и тогда казалось, будто они внезапно взмывали на седьмое небо. Иногда все это сопровождалось непонятной ухмылкой, а один раз даже смехом. Интересно, что здесь происходит? Что все это значит?" Марина Палмер, жительница Нью-Йорка, уехавшая в Буэнос-Айрес ради танго, рассказывает о своих чувствах при первом посещении милонги. Действительно, пусть она нам расскажет, что здесь происходит. Во-первых, мы сможем кое-что узнать о Буэнос-Айресе — а люди там, судя по рассказам, живут очень хорошо и друг друга совершенно не мучают (если вынести за скобки полицейских и военных). Во-вторых, мы сможем узнать о танго все и даже больше — жанр книги нон-фикшн, иногда с привиранием.

И Палмер действительно кое-что рассказывает о Буэнос-Айресе — о виде улиц, об обстановке в кафе, о манерах прохожих и таксистов, о культе Карлоса Гарделя. И, разумеется, о милонгах — "Рефази", "Вируте", "Глориэте" и прочих. И действительно излагает кое-какие правила танго — "этикет требует, чтобы танду, серию из трех или четырех танцев, девушка танцевала только с одним партнером и только потом сменила его. И ни при каких обстоятельствах нельзя благодарить партнера до конца танды, иначе он страшно обидится". В конце книги даже есть словарь слов и выражений — например, "bronca — смешанное чувство злости, разочарования и бессилия, которое ежедневно испытывают аргентинцы" или "cabezeo — знак приглашения на танец: мужчина едва заметно кивает женщине, находясь от нее на другом конце танцпола", или "piel — кожа; фигурально — притяжение. Если у вас с партнером 'общая кожа' — вы в раю. Если же нет — в аду". И даже мини-справочник "Все о танго, или наиболее часто задаваемые вопросы".

Но хотя "суть танго", по словам Палмер, "заключается в желании заполучить нечто и в понимании, что получить это на самом деле невозможно", всю книгу она будет стараться заполучить "это" — а именно партнеров по танцу. В какой-то момент мы даже узнаем, что это и есть наша цель — "найти идеального партнера. В которого я могла бы влюбиться". И через несколько страниц: "Меня сжимал в благоуханных объятиях самый притягательный властелин танцпола в этом зале. Может быть, это и есть тот, кого я ищу, мой Будущий Партнер?" Тут мы начинаем подозревать, что это книга не о "сути танго", а о романтической любви. А иногда не такой уж романтической: решаясь на очередное соитие, Палмер заявляет: "Если все равно не получится одержать над мужчиной верх, почему бы не покувыркаться с ним в стогу сена? Вот моя философия". Увы, и это тоже не ее философия.

Ее философия — и не строгость танго, и не сеновальные радости, а кокетство. Ей хочется нравиться — и в милонге, и в постели, и на сеновале (при этом, судя по книге, это девица раздражительная, вздорная и глупая). Иногда эта победа кокетства происходит с замечательной наглядностью: "Во время перерыва ко мне подошла одна бразильянка и сказала: 'У вас есть то, что называют angel, дар. Храните его, дорогая моя'. Услышав это, я чуть не разрыдалась. Для меня нет ничего приятнее, чем слышать комплименты от женщин, ибо для них не существует никаких скрытых мотивов. Конечно, вовсе не лишне услышать похвалу и от мужчины".

При чтении этой книги стоит иногда вспоминать знаменитый фильм Салли Поттер "Уроки танго", в котором персонажи понемногу учатся отделять танго от романтических и половых забот и начинают понимать, что такое строгость искусства. В самой Палмер нет ни грана строгости и точности, поэтому она ничему не учится, хотя и повторяет множество мудрых рецептов — и ни ей, ни, вслед за ней, нам так и остается не видна та реальность, в которую она не попадает. Танго (как почти все возвышенные занятия) устроено так, что тому, кто стоит на низшем уровне, только низший уровень и виден — и к Палмер вся местная публика поворачивается соответствующей стороной: своих любовников она описывает как череду небесно-красивых, похотливых и обидчивых импотентов, психопатов и идиотов. Но были ли они такими на самом деле, или это ее на них взгляд, или это они с ней такие, а с другими другие — это по ее рассказу понять невозможно. Собственно, в этом и состоит главная увлекающая и раздражающая черта книги Палмер: она рассказывает о мире, который явно устроен не так, как ей это кажется,— но как именно, мы сквозь ее рассказ увидеть не можем.

Хелен С. Гарсон

М.: Олимп-пресс, 2008

Начать придется с главного — это очень плохая книга. Она показательно плохо написана — вода, сопли и компиляция газетных статей. Она еще хуже переведена — тут и стилистические ошибки, и фактические: например, писательницы Джордж Элиот и Харпер Ли неожиданно становятся писателями, а передача Saturday Night Live ("В прямом эфире в субботу вечером") — передачей "Ночная жизнь по субботам". В предисловии Хелен С. Гарсон говорит, что остальные биографии Опры еще хуже — в одной из них даже перепутана дата рождения героини. В этой же "книге, глубоко затрагивающей душу" есть якобы претензия на некоторую объективность. На самом деле никакой объективности тут нет. Работа автора, поблагодарившего в предисловии одну даму за помощь с интернетом и газетами и другую даму за помощь с журналами, заключалась, очевидно, в том, чтобы вставить в получившуюся компиляцию соответствующие ахи и охи, что Опра, "она такая... такая". Хотя, что с нее взять, если к самой известной телеведущей мира с таким же восхищением относится вся Америка.

Персонаж здесь гораздо интереснее книги. Девочка из города-деревни Костюшко южного штата Миссисипи из самой бедной негритянской семьи со всем букетом соответствующих проблем становится самой влиятельной телеведущей Америки. Черная одинокая женщина — эксперт номер один для американских белых протестантских домохозяек. У ее передач никогда не бывает провалов — даже у серии передач, посвященных 11 сентября, когда Опра распевала госпелы, обнимаясь со зрителями в зале и плача. Она всегда умеет вовремя пустить слезу — и в эфире, и на церемонии вручения премии "Оскар", когда Холли Берри сказала, что стремится быть похожей только на нее. Все зрители получают от нее в подарок коробку с бумажными платочками — для сантиментов. К любой теме Опре есть, что вспомнить из личного опыта: про голодающих детей, борьбу с лишним весом или детские изнасилования. Говорить про нее можно долго и интересно, возможно, получившаяся книга не была бы для Опры приятной, но уж точно лучше той, где на 50 страниц затягивается обсуждение ее проблем с лишним весом.

Амос Оз

СПБ.: Амфора, 2008

"Рифмы жизни и смерти" (2007) — последний роман израильского писателя Амоса Оза. Оз — классик израильской литературы, первый претендент от Израиля на Нобелевскую премию, человек, который начиная с выхода романа "Мой Михаэль" в 1967 году создавал этой литературе лицо, и рассказывать о нем особенно подробно, наверное, не нужно. Его можно критиковать за радикально левые взгляды, и в Израиле многие делают это, и нельзя не любить за то, что называется писательским гуманизмом — все его тексты наполнены глубокой человеческой симпатией ко всем его персонажам. На русский Оз переведен очень прилично, то есть хорошо и много, от дебютной книги "Мой Михаэль" до огромного, главного для Оза романа "Повесть о любви и тьме", о том, как строилось в пустыне израильское государство. По сравнению с этим фолиантом "Рифмы жизни и смерти" — почти зарисовка, короткий роман-наблюдение, который можно читать как роман о писательстве, а можно как этюд о человечности.

Писатель идет на встречу с читателями, где он будет отвечать на вопросы, а актриса Рохель Резник, мастер художественного чтения, будет читать отрывки из его новой книги. Он вглядывается в лица людей, которых встречает по дороге, людей, которые пришли на встречу, и за каждым моментально вырастает собственная история, страхи, ожидания. "Как будто бы он, писатель, ворует у них из карманов кошельки, пока они погружены в глубины его книги".

Тут и официантка, которая не может забыть то ли первую любовь, то ли девушку, к которой эта первая любовь ушла. И восторженный юноша, который писателем восхищается. И бывший весельчак и жизнелюб, который умирает от рака в муниципальной больнице. И милая, но непривлекательная актриса Рохель Резник. Сексуальная сцена с ней занимает добрую треть романа. Это действительно важная сцена — писатель, которого поток мыслей все время отвлекает от главного, не давая закончить сексуальный акт, любит свою партнершу осторожно, как бы издалека, без проникновения, а в итоге оказывается, что даже эта сексуальная неудача — воображаема.