Исполнительная власть упустила еще один шанс сформулировать экономическую стратегию. Будет ли ей предоставлена третья попытка — вопрос темный
В четверг 16 февраля президент обратился с ежегодным посланием к Федеральному собранию и ко всем гражданам страны. Уже заголовок послания — "О действенности государственной власти в России" — настраивает на самый серьезный лад: коли уж сам президент вынужден обсуждать эту действенность, то и впрямь неважно в России с государственной властью.
В соответствующем заголовку мрачно-торжественном духе выдержано и введение: речь в нем то и дело заходит то о разреженном правовом пространстве, то об оппозиции государственности как таковой, а то и вообще о вольном или невольном подрыве самих основ жизнеспособности страны, ее безопасности и целостности. Но о целях и смысле этого раздела послания вы прочтете на следующей странице.
А следующая (и наиболее нам интересная) часть "Экономический потенциал и будущее России" написана в совсем ином, гораздо более умиротворенном духе. Здесь каждый сможет найти приятный для себя фрагмент. Как раньше в документах съездов КПСС обязательно упоминались все отрасли хозяйства, вплоть до ритуальных услуг, чтобы каждый был уверен — партия про него не забыла, так и послание президента должно было бы удовлетворить и либерала (борьба с инфляцией), и сторонника протекционизма (защита внутреннего рынка "главным образом экономическими методами"), и представителя ВПК (поддержка высокотехнологичных отраслей), и крестьянина-колхозника (не только он виноват в своих бедах, говорит президент), и крестьянина-единоличника (собственное хозяйство на собственной земле), и tutti quanti.
О том, что желание удовлетворить всех, наполнившее текст взаимоисключающими утверждениями, скорее всего приведет к обратному результату (пристрастный читатель будет не столько радоваться, увидев близкие его сердцу тезисы, сколько негодовать по поводу тезисов, для него неприемлемых), едва ли стоит говорить. Но нельзя не отметить, что такая эклектичность сделала послание совершенно невыполнимым.
Нет, оно годится для любого правительства — и даже для любого действия любого правительства: к любому решению из текста послания сыщется эпиграф. Вот только трудно поверить, что кто-то — во всяком случае, среди тех, кто готовил президентское послание — собирается действовать.
Потому что — как? Вот, например, животрепещущая тема — надо ли фиксировать обменный курс?
"Главное стартовое условие — финансовая стабилизация и укрепление рубля", — говорится в послании ближе к началу. Вроде все привыкли, что укреплять рубль — значит не допускать роста курса доллара на внутреннем рынке, т. е., по существу, фиксировать номинальный курс. Однако в другом месте послания (ближе к концу) по поводу курса говорится иначе: "Мощным резервом защиты внутреннего рынка станет гибкое регулирование валютного курса, его синхронизация с динамикой инфляции и денежной массы (курсив наш. — Ъ)". Так как же обменным курсом прикажете распорядиться? Фиксация номинального курса — это элемент жесткой стабилизационной финансовой политики, которая пренебрегает негативными последствиями этой меры для неконкурентоспособных отраслей экономики (в России — сельское хозяйство и большая часть обрабатывающей промышленности). Фиксация же реального курса ("синхронизация с динамикой инфляции") — это скорее мера протекционистского характера и, соответственно, часть совсем иной концепции.
С другим острым вопросом — приватизацией — все еще нагляднее, поскольку написано в трех абзацах подряд. С одной стороны, приватизация в этом году должна "обеспечить ощутимое пополнение бюджетов всех уровней" — то есть: продаем. С другой же стороны, необходимо эффективное управление госсобственностью, особенно пакетами акций, находящимися в федеральной собственности, — то есть: не продаем. Наконец, "правительству следует выработать механизм покупки части эмитируемых предприятиями ценных бумаг" с тем, чтобы со временем, когда эти предприятия встанут на ноги, продавать купленное подороже. То есть: продавать будем потом, а пока — покупаем.
Федеральный бюджет, по президенту, конечно, должен быть реалистичным, находиться под жестким контролем, а дефицит — покрываться неинфляционными средствами. Бюджет, как известно, уже трещит из-за войны в Чечне и вот-вот рухнет под напором минимальной зарплаты нового уровня (см. стр. 11). Тем не менее предлагается использовать бюджетные средства на самые широкие и благородные цели: на поддержку высокотехнологичных отраслей; на восполнение качественных потерь основного капитала (модернизацию промышленности); на укрепление инфраструктуры (дороги, порты, связь и прочие мелочи); на поддержку просто эффективных производств (не сказано, правда, зачем их поддерживать, если они и так эффективные); на стимулирование инновационной деятельности (слово, модное все годы перестройки); на полноценное финансирование оборонного заказа; и даже, как мы видели, на покупку части эмитируемых предприятиями ценных бумаг.
Спрашивается, если в стране есть возможности делать все это, то почему же раньше, до Чечни, ничего этого не делалось?
Впрочем, мы не хотели бы создать у читателя излишне мрачное впечатление: очень значительная часть составляющих экономическую часть послания тезисов вполне разумны. Точнее говоря — могли бы быть вполне разумны, появись они в качестве элемента единой стратегии экономической политики. Но приводя то подряд, то через страницу на одной и той же "постановленческой" ноте то либеральные, то этатистские афоризмы, авторы послания настолько выбивают смысл и из тех, и из других, что не остается никакого желания спорить, в которых из них смысла было больше.
Таким образом, на наш взгляд, основной дефект послания заключается в том, чего в нем нет: экономической стратегии. Если вспомнить, что сам жанр президентских посланий и придуман для формулирования избранной на ближайший год стратегии, то этот дефект оказывается фатальным. А стратегия нужна — и не только для того, чтобы "все было как у людей". Наиболее очевидный пример: непрерывные стенания по поводу необходимости привлечь инвестиции. Очевидно же: сформулируй внятные приоритеты хотя бы на год — куда как легче станет с инвестициями, пусть для начала только в заявленных секторах.
Послание же продолжает устоявшуюся традицию: оно заявляет о желании всяческого добра — "и есть хочется, и худеть хочется". Если это — очередной ход в борьбе за политический мир, то приходится процитировать десятилетней давности Жванецкого: "борьбу с пьянством прекратить, потому что это не борьба и это не результаты". Если это — свидетельство неоднородности исполнительной власти, то можно было бы его сделать покороче.
Итак, это послание невыполнимо — да и не стоит выполнения. Длить экономическую эклектику можно было и без него.
Александр Привалов, Валерий Фадеев