совершила Екатерина Истомина
В списках всемирного наследия ЮНЕСКО остров Роббен значится под N916. Однако никаких древних дворцов, живописных развалин, руин, чудом сохранившихся храмов и всех прочих и обычных ингредиентов списка всемирного наследия на Роббене нет. Это видное политическое место, которое специалисты ЮНЕСКО, дававшие добро на включение острова в заветные свитки, охарактеризовали как "сумрачное, но демонстрирующее всему человечеству победу гуманизма". История маленького южноафриканского острова Роббен, находящегося в часе плавания от Кейптауна, черными буквами вписана в большую историю борьбы с режимом апартеида.
Именно на этом острове провел не один десяток лет, с 1962 по 1990 год, в тюрьме максимально строгого режима первый чернокожий президент ЮАР Нельсон Мандела. После того как великий человек сбросил с себя оковы и в наивысшем ранге начал править родной страной, тюрьму на Роббене из максимального строгого режима перевели на режим более мягкий. А потом и вовсе превратили в огромный музейный тюремный комплекс, в котором сегодня действуют самые разные экскурсионные программы (включая и подозрительную обучающую).
Надо отметить, что тюремный музей на Роббене как две капли воды похож на довольно известный Музей апартеида, расположенный в Gold Reef City под Йоханнесбургом. Это такое же мрачное здание, живописно опутанное колючей проволокой и облицованное блестящей гранитной плиткой. Чем-то напоминает Мавзолей Ленина. Кроме Нельсона Манделы, чьими циклопическими бронзовыми памятниками усеяны сегодня все просторы ЮАР, в тюрьме на Роббене содержались такие видные борцы с апартеидом, как Уолтер Сисулу, Гован Мбеки, Роберт Собукве. В отличие от Музея апартеида островной тюремный музей гораздо более посещаем туристами. Это объясняется местной более спокойной в криминальном отношении обстановкой в сравнении с аналогичной ситуацией в Йоханнесбурге. Характерно, что весь остров Роббен объявлен "зоной, целиком и полностью свободной от оружия". Так что пистолет с берданкой придется всем оставить в гостинице в Кейптауне.
Впрочем, и после падения тюремного режима на острове еще болтались без дела какие-то заключенные. Последнего узника удалось выставить отсюда только в 1996 году. И вот тогда остров из земли прокаженных, рабов, сумасшедших, сирых, убогих и неблагонадежных стал одним из значимых национальных парков в ЮАР. Хотя, если честно, парком назвать это место очень сложно, даже парком в суровых африканских реалиях.
Плавание на Роббен для путешественника обернется испытанием. И дело даже не в морской болезни (плыть недолго, тут заболеть-то не успеешь, хотя седой паромщик "раскачивает" паром прилично — немного попугать глупого туриста входит в его программу), а в том, что нужно будет ждать погоды. Все туры и экскурсии на Роббен, которые предлагаются в Кейптауне, обязательно снабжаются следующей сноской: "Если позволят погодные условия".
Плыть недалеко (всего-то 8 км от материка, 12 км от порта Кейптауна), однако берега у острова очень своенравные. Роббен словно самой природой задуман быть тюрьмой — у любого берега идет цепочка валунов, камней, каких-то обломков из скал. Туристов на скалах совсем не ждут, все валуны засижены пингвинами и тюленями (а это местные авторитеты, ведь в переводе с голландского языка Роббен означает "тюлений остров"). Плюс ворох самых разных птиц — от крикливых мультипликационных пичужек до неких местных "страусов" с длинными многосоставными ногами. "Страусы" этими своими сложными, какими-то паучьими ногами сосредоточенно ковыряются в прибрежной песчаной грязи в надежде найти пищу. А пичужки, в свою очередь, неистово попискивая, хищно кружат над композициями из чего-то ищущих "страусов". И всей батальной картине недостает, конечно, буревестника, который мог бы немного пореять над седой равниной моря. Но буревестника мы так и не встретили. Видимо, его времена на Роббене прошли.
Вся живность на острове занята только одним, но очень важным делом: как бы отбить у соперника какую-нибудь еду. Еды, впрочем, очень много. Роббен — это цельный национальный парк, охраняемый государством, и охота и рыбалка здесь запрещены. А животным и птицам, напротив, предоставлены широчайшие полномочия — есть, спать, убивать друг друга сколько душе угодно и, конечно, размножаться. И они выступают по полной программе. Особенно преуспели в этом нехитром занятии кролики, которым в любой точке земного шара свойственен необычайный половой темперамент и азарт. Пять лет назад руководство острова даже забило тревогу. Кроликов стало очень много, они объедали и без того редкие сельскохозяйственные насаждения. И самое главное — этих кроликов никто не ел. Как был решен вопрос об уничтожении кроличьего поголовья, неизвестно, ведь убивать на Роббене никого нельзя. Да и чем убить, если остров — это зона, свободная от оружия. Скорее всего, кролики были объявлены вне закона. Может быть, их утопили с парома.
Кстати, когда-то здесь жили и гигантские черепахи, которых смотритель острова поселил в 1960 году. Рассказывают, что этот человек был чудаком (кто еще согласится жить здесь?). Тюрьма и рабы с прокаженными — это дело, конечно, хорошее. Важное. Нужное. Но ведь должно же быть еще и что-то прекрасное, для души. И вот смотритель выписал себе в удовольствие огромных черепах, а также стадо антилоп, чтобы черепахам одним не было скучно ползать по острову. Антилопы остались и расплодились, а вот черепахи исчезли. Последнюю неторопливую старушку здесь видели аж в 1985 году.
Итак, природная составляющая — это второй по значимости важный пункт на Роббене (первый — это политический пунктик). Отметим, что Роббен хотя и является национальным парком, однако на остальные парки, которыми богата ЮАР, он совершенно не похож. Что такое классический национальный парк? Это огромный отель на свежем воздухе — ряды одиноких деревянных бунгало, разбросанных по бушу или цветущей саванне. В бунгало, как в клетках, сидят любознательные туристы, которых два раза в сутки аккуратно вывозят на сафари.
В перерывах между сафари туристы в бунгало жадно пьют виски и джин. По большей части, конечно, от ужасного страха. Ведь животные в национальных парках ЮАР (а также Кении) имеют, на наш взгляд, больше конституционных прав, чем люди. Например, слону разрешено кого-нибудь затоптать. Крокодилу — порвать. Бегемоту — потопить. Зебре — боднуть. А обезьянам — стадами врываться в жилища людей и наводить там свои порядки. В обыкновенных национальных парках считается обыденностью, если вы утром выходите на крыльцо бунгало и видите там истекающую кровью рыжую антилопу, которой крокодил из соседнего ручья только что откусил задние ноги. Вот на ваших глазах он уже выплюнул копыта. Что бы здесь сделал нормальный человек? Побежал бы за берданкой и пристрелил негодяя. Или дал бы ему хорошенько поленом по голове. И пустил бы немедля на сумки Hermes по €35 тыс. за штуку в бутике на Фобур-Сент-Оноре. Словом, как-то прекратил бы это безобразие. Но ничего такого делать нельзя. Крокодил в национальном парке под охраной строгой буквы закона. Вот как только он переползет границы парка, тут и берданка, и полено — тут все дозволено. Но крокодилы переползают границы неохотно. Видимо, что-то чувствуют.
Роббен совсем не такой парк. Конечно, убить без опаски здесь можно только какую-нибудь сизую муху, но и luxury-бунгало в колониальном стиле и с виски-баром здесь тоже не найти. Вообще, и ночевать-то здесь не принято — экскурсанты возвращаются в Кейптаун (стандартная поездка рассчитана на семь часов). Хотя вернуться на материк бывает даже сложнее, чем приплыть сюда. Эти географические координаты — 33,48° южной широты и 18,22° восточной долготы — считаются неспокойными. Что-то вроде "ревущих сороковых", которыми обычно пугают путешествующих по Патагонии. Удивительно, что большинство моих попутчиков по экскурсии, столь рвавшихся сюда из Кейптауна, так же стремительно хотели покинуть его. Посетить Роббен нужно, но это будет, повторимся, испытанием.
Во времена колонизации Южной Африки голландцами у сложных с точки зрения навигации берегов Роббена встретили смерть многие достойные корабли. И множество легенд сложено на этот счет. Считается, что некоторые из кораблей затонули прямо с несметными сокровищами на борту. Один из берегов Роббена до сих пор аборигены называют "свалкой", так как он был некогда усыпан обломками разбившихся кораблей. Местные жители никогда не отказывали себе в удовольствии покопаться в обломках.
Нельзя сказать, чтобы эти кораблекрушения как-то беспокоили остров. Этот остров жутко хитер: он почти плоский, как блин, и весь грязно-желтого цвета, спрятан в бухте, во тьме его не видно, а при свете дня он искусно притворяется куском материка. К тому же невероятно велика вероятность сесть здесь на мель, а между тем течение настолько бурное, что попавший в капкан корабль очень быстро добивают волны.
Да и характер у Роббена, прямо скажем, отвратительный. Совсем мерзкий и негостеприимный характер. Но не будем винить его в этом, ведь и судьба никогда не благоволила к Роббену. Напротив, она делала все возможное, чтобы ему жилось на свете как можно хуже.
Сначала от бедного островка отказался (откололся) большой африканский материк, это случилось в конце какого-то очередного периода таяния ледников. Став геологической сиротой, Роббен быстро приготовился и к другим подлостям, и они не заставили себя ждать. В 1846 году предприимчивые европейские колонизаторы создали здесь огромную колонию-лепрозорий (она успешно работала до 1931 года). Также было открыто несколько домов для умалишенных. Конечно, держали рабов. И, конечно, издевались над ними.
Стоны несчастных много веков оглашали этот пейзаж. Об ужасах, творившихся здесь, сообщали случайные британские и голландские корреспонденты, которым удавалось проникнуть на закрытый остров. Например, жизнь островитян довольно подробно описана в книге Грина Лоуренса "Острова, не тронутые временем", изданной в Лондоне в 1962 году. Автор пишет, что прокаженные жили в темных клетушках, на соломе, словно собаки в будках. Может быть, этот Роббен — это тюрьма человечества, а не только темнокожих борцов с апартеидом.
А освещал пейзаж огромный каменный маяк, построенный в 1864 году. Кстати, этот маяк превосходно сохранился до наших дней. Пожалуй, это и сегодня самая красивая постройка Роббена. Только кому он светил? Кому была нужна такая жизнь на краю света, почти в аду? Выходцу из Европы, чудаку-смотрителю, развлекавшемуся с тоски огромными черепахами? Прокаженным, которым за хорошее поведение иногда было разрешено покидать клетушку? Интересно, но факт: когда лепрозорий закрыли и всех прокаженных перевели на материк в новую лечебницу, очень многие из них не хотели уезжать и просили в новой лечебнице дать им койку в той комнате, чьи окна смотрели на остров Роббен. Наверное, только Данте Алигьери смог бы объяснить почему.
www.robben-island.org.com, www.tourcaptown.com