Премьера кино
Драма из жизни гламурных подонков "Платон" рассказывает об эксклюзивном сутенере, которому не посчастливилось влюбиться в хорошую девушку с характером. Это первая главная кинороль телевизионного комика Павла Воли, но наверняка не последняя, считает ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
"Платон", снятый режиссером Вартаном Акопяном по сценарию Аметхана Магомедова, не похож на типичный очерк гламурных нравов, в котором авторы, пытаясь занять прокурорскую позицию и разоблачить бездуховность, маскируют тем самым свое завистливое желание подсмотреть за богатыми в замочную скважину. Картинок сладкой олигархической жизни, всех этих пошлых купаний в шампанском, катаний на слонах и кокаиновых эверестов в фильме совсем немного. Он интересен скорее как не лишенный наблюдательности взгляд на довольно уродливые товарно-денежные отношения между М и Ж, в которых заглавный герой является посредником и сохраняет ироничный нейтралитет. Однако оставаться над межполовой рыночной схваткой ему удается только до тех пор, пока он не даст слабину и не позволит себе личное эмоциональное отношение к одной из девушек, которых он привык рассматривать с бесстрастной точки зрения товароведа.
Внутренняя драма Платона заключается в том, что он не может окончательно решить для себя, относиться ли к женщинам как к людям или как к животным. С одной стороны, он характеризует свой бизнес не иначе как ферму, которая "дает ежедневно двадцать кубометров задов и погонных метров ног", с другой стороны, нахваливая свой товар, употребляет рекламный слоган "каждый экземпляр — личность", хотя проявления женской личности его работе только мешают. Так, одну из проблем создает романтичная манекенщица, которая неожиданно оказывается бескорыстной и не хочет знакомиться с положившим на нее глаз клиентом Платона, а наивно хранит преданность своему беспонтовому менеджеру из отдела "Овощи и фрукты". Платон начинает окучивать бедного парня, пытаясь выменять у него девушку на новый Ford Focus; при этом плодоовощной менеджер выглядит в фильме самым неприятным персонажем, самонадеянно рассчитывающим кинуть Платона, получив от него калым, но при этом девушку оставить себе.
Еще более серьезную проблему герой создает себе сам, когда знакомится в бутике с продавщицей-нонконформисткой (Елизавета Лотова), которая любит спасать бездомных котят и грубить клиентам. На второй день знакомства продавщица узнает, что ее новый друг — сутенер и чудовище, и тут же бесцеремонно влезает в его деловые терки, позиционируя себя как благородную и порядочную девушку, способную кого угодно наставить на пусть истинный и нравственно возродить. Возрождение, на которое хитрый герой Павла Воли не то действительно согласен, не то ловко симулирует готовность, чтобы побыстрее охмурить девушку, неизбежно входит в конфликт с его родом занятий, требующим недюжинной морально-этической гибкости. Катализатором конфликта становится олигарх-дагестанец Абдул (Мухтар Гусенгаджиев) — он угнетает уже имеющуюся у него в Лондоне Зарему, капризно перебирает платоновских "сук с хорошей родословной" и брезгливо отмахивается от "дворняжек", которых ему рекомендует Платон как более сообразительных: "Умней не надо, от ума сиськи маленькие". Столь незамысловатые вкусы дагестанского мужского шовиниста не мешают ему обнаружить внезапную утонченность, оценив Платонову пассию, несмотря на то, что решающим ее достоинством являются не сиськи (хотя одну из них при первом же знакомстве Платон пытается попробовать на ощупь), а осмысленный взгляд, в котором читается богатый внутренний мир и неповторимая индивидуальность.
Пока Абдул почтительно кадрит нестандартную девушку устрицами и лобстерами, жители его родного аула снаряжают на его поиски двух абреков, чтобы вернуть его на родину. С участием плохо говорящих по-русски, но тем не менее весьма раскованно чувствующих себя хоть в Москве, хоть в Лондоне кавказцев происходит очень показательный эпизод. Двуногая болонка характерного товарного вида высовывается в окно понятно каким честным способом заработанного Chrysler и тявкает на вставших посреди московской проезжей части дагестанцев: "Уважаемые, не на пастбище". "Э, женщина, домой иди",— небрежно реагируют джигиты, не унижаясь до перепалки с низшим существом. Вся эта кавказская сюжетная линия сначала выглядит странноватой и чужеродной, но на самом деле позволяет провести меткую аналогию между пастбищем овец и миром гламура и проиллюстрировать скотоводческое восприятие женщины, не менее близкое и русским мужчинам, которые с удовольствием применяют термин "телочка" к любой кондиционной женской особи. Создатели картины с пониманием относятся к этому антифеминистскому словоупотреблению и совершенно не склонны идеализировать так называемых порядочных девушек, которые отличаются от прочих только дополнительными нулями на ценнике.
Выстроенная в "Платоне" довольно искусственная мелодраматическая коллизия, в которой мятущаяся героиня как бы жертвует собой ради любимого, оказавшегося недостойным ее, но слишком поздно спохватившегося, при ближайшем рассмотрении оборачивается опять же расчетливой сделкой. Здравомыслящая девушка просто предпочитает ненадежному, скользкому человеку, который разведет ее на любовь и будет по мелочи постоянно приторговывать ею, клиента основательного и солидного, который задорого купит ее раз и навсегда.