"Долой картон! Долой бумагу! Как можно меньше пыли!" — рычит Эрик Сомье. Мы стоим у пункта А фабрики Baume & Mercier в Брене. Через эти ворота внутрь входят все детали, которые выйдут из пункта Б готовыми часами. Это карантинная станция, где все пришедшее из чудовищно грязного швейцарского внешнего мира готовится к встрече с одетыми в белые халаты часовщиками Baume & Mercier.
Своей обритой головой Эрик Сомье отвечает за производство. Он враг беспорядка, он заглядывает через плечо привратника с компьютером, который распаковывает коробки и аккуратно, быстро и не спеша заносит в свой компьютер строчки спецификаций. Один человек встречает и провожает все, что входит, и все, что выходит. Иначе может произойти беспорядок.
"Мы должны знать, что у нас 100 деталей, не 99 и не 101",— говорит Эрик, показывая громадные складские карусели. Склад напоминает цех фармацевтической фирмы — сходство усугубляется белыми халатами. Механизмы упакованы как чувствительные химикаты — в пакеты с инертным газом. Откроют их только в сборочном цехе, в зоне ZAC, специального атмосферного контроля.
Мы отправляемся на зону, напутствуемые Эриком Сомье: "Влажность — враг номер один. Мы не смогли бы, к примеру, делать часы в Азии". Враг номер два — пыль. Конечно же, никакие картонки сюда не допускаются, но есть ведь люди. Эрик с неодобрением смотрит на нас: мы роняем волосы, таскаем грязь, из нас течет. Мы это за собой знаем, нам неловко. Получив белые халаты, бахилы и очистив обувь на специальном липком коврике, мы погружаемся в искусственный воздух цеха.
Сначала — контроль деталей. Эрик Сомье показывает лежащие в шкафу эталоны — все эти циферблаты, шестеренки, стрелки, якоря напоминают коллекцию безумного энтомолога, который коллекционирует жуков и бабочек, разбирая их на составные части. "Отклонения невозможны! — декларирует Сомье.— В этом удобство внешних поставщиков — нет даже соблазна подправить дефектную деталь, ее проще вернуть".
Невооруженным глазом здесь ничего не различишь, голыми руками здесь ничего не возьмешь "Если вы притронетесь к механизму, вы можете оставить на нем микроскопическую каплю пота — ржавчина обеспечена. Или вы унесете на пальце микроскопическую каплю масла, и трение механизма изменится". По каждой модели лежит инструкция, похожая на книжку пилота, с расписанной последовательностью шагов — от первого до сто первого. По мере готовности часы топят в воде, потом поджаривают на плите, потом охлаждают и смотрят, не появится ли конденсат, свидетельствующий о потере герметичности. Затем проверяют точность хода. Механические часы имеют право расходиться с реальностью на пять секунд в сутки максимум. Часы лежат в машине, как выпускники на экзамене. Как на подбор, отличники с показателями в пределах 3-4, и лишь в одном месте наливаются красным показатели второгодника, которого вернут в цех.
Я никогда не видел такой фабрики, которая точна, как часы, и чиста, как космическая лаборатория. Я никогда не видел фабрики, в которой бы работали настоящие подвижники и подвижников бы этих никто, как водится у нас, не останавливал и высмеивал, а, наоборот, просил бы их двигать все как можно лучше и быстрее. Как хотите, мне приятно, что внутри моих Baume & Mercier законсервирована и атмосфера ZAC, которую так трудно найти в окружающем меня мире.