Будущий президент США Барак Обама продолжает формировать свое правительство. Пока его состав неизвестен, своими мыслями о будущем российско-американских отношений при Бараке Обаме поделился с "Ъ" один из недавних его противников. СТИВЕН БИГАН, главный советник по России Джона Маккейна и Сары Пейлин, рассказал МИХАИЛУ Ъ-ЗЫГАРЮ, почему кандидат в президенты от Республиканской партии требовал исключения России из G8 и почему расширение НАТО на восток может быть полезно России.
— В России существует колоссальное недоверие в отношение Америки. США планируют что-то с этим делать?
— Да, я считаю, что нам нужно серьезно работать. И хотя я не согласен с теми причинами, по которым Россия выступает против ПРО, но я понимаю эту точку зрения. Я думаю, что нужно постараться уважительно переубедить российские власти, а не делать вид, что этой точки зрения не существует. США нужно вовлекать Россию в решение вопросов, а не отстранять ее. Я надеюсь, что новому правительству США это удастся. Правда, чтобы восстановить отношения, нужно, чтобы и российские власти тоже этого захотели. Мы не сможем сделать это в одиночку.
— Вы говорите про вовлечение России, а при этом самой известной идеей сенатора Маккейна в отношении России было предложение исключить ее из "восьмерки".
— Целью сенатора Маккейна было вовсе не исключение России из G8. Его мысль заключалась в том, что G8 должна состоять из стран, которые придерживаются демократических норм и совместно участвуют в мировой экономике. И это мнение не только сенатора Маккейна, но и многих экспертов в США и во всем мире, что в последние годы демократия в России разрушается. Практически уничтожена оппозиция, осуществляется избирательное правосудие, наблюдается увеличение контроля над электронными СМИ. Это не чье-то субъективное мнение — это то, как мир видит Россию.
Некоторые говорят, что есть другие способы сдвинуть Россию в правильном направлении. Некоторые говорят, что критика сделает только хуже. Другие считают, что это внутреннее дело российских властей. Третьих возможность вести бизнес в России сделала глухими к этим проблемам. Иногда энергетическая зависимость от России заставляет некоторых бояться, что критикой они могут повредить своим интересам. Существует масса причин, по которым многие потеряли голос. Но сенатор Маккейн всю свою жизнь был человеком чести и принципов. Поэтому, когда его спрашивают о России, он говорит о том, о чем многие молчат: о разрушении демократии. Если бы сегодня встал вопрос, принимать ли Россию в G8, этого бы не произошло. Когда Россию пригласили в "восьмерку", это было частью усилий по вовлечению России в мировую политику и экономику. Тогда было желание распахнуть объятия новому правительству и Борису Ельцину. К сожалению, находясь в G8, она не продемонстрировала никакого прогресса в развитии своей демократии. Но, повторю, идея не в том, чтобы исключить Россию, а в том, чтобы она была достойным членом G8, соблюдающим демократические принципы.
— Как вы сказали, многие считают, что критика России только ухудшает ситуацию, так как усугубляет ее изоляцию. Так будет ли США критиковать Россию или, наоборот, препятствовать ее изоляции?
— Нужно и то, и другое. Нужны терпение и добрая воля. С одной стороны, нельзя наказывать Россию или диктовать условия русскому народу. Но с другой — для того чтобы приблизить ее, не хватает доброй воли именно с российской стороны. Чтобы восстановить доверие, потребуется много времени.
Казалось бы, разве могли быть отношения Джорджа Буша и Владимира Путина более благожелательными? Но они не принесли никаких плодов ни одной из сторон. На самом деле всегда нужно прямо заявлять о своем несогласии — мы должны говорить России правду, точно так же, как весь мир, как все наши союзники критикуют нас, когда хотят. Мы ведь не спорим с тем, что Путин очень популярен, и не отрицаем, что он много сделал. Он навел порядок в очень хаотичной ситуации. Я жил в России в 90-е. Преступность, бедность, неравенство были нормой. Такое отчаяние было в США только во время Великой депрессии. Потом Владимир Путин навел порядок, но он пожертвовал демократией. И в отдаленной перспективе это очень опасно.
Это было бы неопасно, если бы господин Путин был переходной фигурой: восстановил в России стабильность, а потом она вернулась к своему курсу на трансформацию, пусть даже при более молодом президенте, таком как Дмитрий Медведев. Может быть, можно было сказать, что были и перегибы, но, по крайней мере, ситуация стабилизировалась. Но сейчас мы не знаем, как это история закончится. Премьер-министр Путин вовсе не кажется переходной фигурой. И перегибов куда больше, чем порядка.
— Как может измениться политика США в отношении России при президенте Обаме?
— В последние годы США воспринимались в мире так, будто бы мы всегда действуем в одиночку, не обращая внимания на чье-либо мнение. Так думали, наверное, не только в Кремле, но и на Елисейских полях, на Даунинг-стрит. А новый президент — это новая возможность вновь сойтись с партнерами и союзниками. Президент Обама получит возможность заново формировать свой имидж. В этом преимущество демократических выборов. Те сложности, которые возникали с администрацией Буша, конечно, не забудутся, но все равно это будет новый старт.
Президент Обама, конечно, будет сотрудничать с Россией в области контроля над вооружениями, в торговле и сфере инвестиций. Как и президент Буш, он будет обращаться с Россией как с серьезной страной и с важным игроком в мире. Последнее, что я могу предположить, но не знаю, произойдет ли это,— может быть, он найдет общий язык с президентом Медведевым. Но это, конечно, зависит еще и от того, насколько президент Медведев фигура, независимая от премьер-министра Путина. Пока я еще не видел доказательств этого.
— Может быть, Барак Обама увидит душу в глазах Дмитрия Медведева?
— Надеюсь, нет. А если будет высматривать ее, то, надеюсь, фотографы хорошо поработают вспышками. В любом случае они оба — представители нового поколения. В России существуют опасения, что американской политикой руководят люди времен холодной войны. Сейчас таких подозрений не должно быть. У президента Обамы нет большого опыта, но я желаю новому президенту всего самого лучшего.
— При новом президенте США не пересмотрят свою политику в отношении постсоветских стран?
— Я не думаю, что кто-то будет смотреть на СНГ как на зону особых интересов России. Вторжение в Грузию стоило России очень дорого — и не только в глазах американцев, но и в глазах европейцев. И признание независимости Абхазии и Южной Осетии усугубило это. Россию поддержали только Никарагуа и Белоруссия. Хотя нет, даже Александр Лукашенко не признал их независимость. Это позор. Вторжение в Грузию стоило России ее репутации.
— Но не везде. В арабских странах, например, имидж России от этой войны не пострадал. И в других частях мира, где силен антиамериканизм, тоже.
— Да, я думаю, что это было хорошо воспринято в Венесуэле, на Кубе, в Белоруссии, в Северной Корее... А что, Россия, правда, хочет поддержки этих стран? Я не могу поверить, что российские власти так далеки от реальности, что всерьез будут рады поддержке диктатора, который правит Кубой уже 50 лет.
Но при этом, мне кажется, что обе стороны должны избегать слишком нервных реакций. Если Россия хочет проводить совместные учения с Чавесом — о`кей. Давайте, вперед. Мы не уверены, что российский флот сможет дойти так далеко, но если да — удачи. Рады за вас, мы не против.
— Каковы, по-вашему, перспективы интеграции Грузии и Украины в НАТО?
— Украина и Грузия имеют все права как суверенные страны. И США должны ясно и четко поддерживать свободный выбор этих стран. Но это должен быть их выбор.
Я не думаю, что кто-то в правительстве России признает, что вступление Грузии и Украины в НАТО будет полезно для России. Но я считаю, что, если на границе России будут стабильные, благополучные, безопасные страны, России будет только лучше. Ни Грузия, ни Украина, ни другие страны НАТО не представляют никакой угрозы России. Поэтому, когда я слышу, как российские политики кричат о той угрозе, которая возникнет, если на границе с Россией будет находиться страна НАТО, я всякий раз смотрю на карту. С 1949 года Норвегия, граничащая с Россией около Мурманска, входит в НАТО. И никогда она не представляла угрозы ни для СССР, ни для России. И тогда я понимаю, что дело не в НАТО и не в безопасности России. Дело в обиде России из-за ее неспособности осуществлять политический контроль над бывшими территориями Советского Союза. Я думаю, что избавиться от этого чувства будет тяжело. Вопрос не в НАТО, а в том, когда Россия будет жить в мире со своими соседями, со своими бывшими территориями, а не играть в зоны интересов и сферы влияния, как это было в XIX веке. В конце концов, российское правительство и российский народ должны сделать выбор сами. Но и мы должны быть уверены, что мы приложили все усилия, чтобы их убедить.