Здесь мы продолжаем тему, начатую в #35 Ъ. Сегодня своими соображениями о положении в банковском секторе делится глава банка "Империал" Сергей Родионов.
Впрочем, беседа получилась не совсем обычной. Недавние события — "черный вторник" и обсуждение Закона о борьбе с оргпреступностью — придали разговору еще и не вполне "банковский" оттенок.
Кто останется после банковского кризиса
Ъ: Сергей Сергеевич, на недавней пресс-конференции председатель АРБ г-н Егоров сказал, что сегодня по крайней мере треть комбанков находятся где-то у "черты риска". Иными словами, кризис банковской системы, о котором сами банкиры и многие наблюдатели говорят уже месяцев пять-шесть, буквально стучится в дверь. Банки по разному решают проблему собственной устойчивости на рынке: одни эмитируют "пластик", другие — векселя, третьи — акции, четвертые активно привлекают вкладчиков. "Империал" в этом замечен не был. Тем не менее цель у всех общая. На что делает ставку "Империал"?
С. Р.: Ставка, она в общем-то определена изначально. Мы ориентировались на группу клиентов, имеющих достаточно хорошее финансовое положение и очень сильный экспортный потенциал. Это в основном энергетическая промышленность.
Во-первых, мы исходили из того, что наши инвестиции в ТЭК рано или поздно (даже с запозданием), но окупятся.
Во-вторых нам не дадут пропасть наши акционеры, которые кровно заинтересованы в том, чтобы все было более-менее нормально.
Ну и, если честно сказать, то мы всегда старались избегать каких-то грандиозных проектов, которые нам подсовывали. А если и брались за проекты действительно большие, то старались прикрываться деньгами других инвесторов.
Из недавних проектов у нас есть один, сильно развивающийся — Инвестиционный счет Минтопа, открытый у нас по решению Минфина. Министерство топливно-энергетической промышленности сообщает нам, какие свои предприятия они желают кредитовать под гарантии самого Минтопэнерго. В любом случае по ликвидности мы прикрыты, потому что деньги выдаются в пределах средств, которые у нас лежат. По возвратности мы прикрыты на 70-80%.
И плюс к этому мы продолжали очень упорно привлекать все новых клиентов из того же самого числа. Подвижки чувствуются — клиенты стали приходить. Мы перестали быть таким уж закрытым банком-обществом.
Ъ: Сегодня многие связывают устойчивость банка с его позицией в центре той или иной диверсифицированной группы...
С. Р.: Сейчас у нас активов — 5,6 трлн руб. Кстати, когда был сумасшедший курс, у нас было еще больше. У нас где-то 85% в валюте. Считайте, 5,6 собственно у нас, в "Славянском" (дочернем банке) — 1,6 трлн. И плюс где-то $500 млн болтается у нас в Люксембурге (в "Ист-Вест Юнайтед банке". — Ъ). В Люксембурге активы стабильны — ни плюс, ни минус. Вот такая группа сложилась.
Параллельно мы вели большое количество переговоров и кое-каких результатов нам удалась достичь с разными банками по координации деятельности. Мы давно пытались проработать вопрос не просто координации, а банковских слияний. Такая предварительная работа проводилась с Токобанком и было достигнуто абсолютное взаимопонимание. Упирается все в наших акционеров — мы сами сейчас далеко не свободны в своих решениях, и Токобанк не свободен. То, что могут сделать "Столичный" или "Национальный кредит", которые полностью принадлежат сами себе, то нам уже тяжелей.
С прошлого года у нас был опыт с "Югорским" и "Роскредитом" (Российский Национальный Кредит. — Ъ) — мы хотели соединить преимущества трех банков. Но это нам не удалось сделать. У нас самих пошли процессы появления новых акционеров и нам стало тяжелее работать в собственном капитале. А из "Югорского" ушла сильная группа лиц, которая создавала банк, — это оказался уже совсем другой банк и вся прелесть пропала.
Я не могу комментировать внутреннюю ситуацию "Югорского". Я знаю, что оттуда ушел один из главных его учредителей, а также зампред. Он сейчас как раз возглавляет Итертекбанк, который учредили Минтоп и другие организации. Он сам был не банкир по своей сути, но имел хорошие связи в сфере экономики. "Югорский" сейчас наш банк-корреспондент, у него наши деньги есть на балансе, мы вместе работаем, друг другу помогаем. Так получилось, что "Югорский" развалился на две части. Кантор остался один со своими деньгами и плюс в Нижневартовске у него есть клиент с большими деньгами, которого брать никто не хочет, потому что он очень тяжелый, с точки зрения работы с ним. По сто раз на дню будет тебе звонить и орать, если что не так, не по нему. Он хуже некоторых наших акционеров.
А с "Роскредитом" у нас отношения как были хорошие, так и остались. У нас есть там достаточно существенная доля влияния, которой мы никогда не пользовались и пользоваться не будем, потому что на самом деле они наши друзья и работают на рынке они совершенно самостоятельно.
Со "Столичным" и с "Роскредитом" мы сделали договор о взаимном ненападении. Смысл его был ясен. У нас у всех есть своеобразные возможности политического лоббирования. Второе — мы начали топтаться вокруг одних и тех же клиентов. И нам надо было поставить забор. В противном случае это могло бы превратиться в откровенную драку с неизвестным исходом. Мы фактически так и договорились. В договоре есть общие позиции в разделе рынка, в области клиентов, взаимного воздействия на средства массовой информации, если они нас обижают, воздействия на более тяжелые органы, чем средства массовой информации, если они нас обижают. Вот это все у нас записано. Там есть пункт чисто экономический — единые тарифы, лимиты, но сейчас руки как-то не доходят его реализовать. Мы хотим унифицировать и прекратить драку и в этой области. Но это не столь важный пункт.
Ъ: Какой вы в условиях кризиса видите роль мелких банков?
С. Р.: На самом деле то, что у нас сейчас в этой области получается, приводит к плохим результатам. Конечно, у крупных банков такой глупости нет. А у мелких банков, которые хотят захватить рынок, у них начинается такого рода катавасия: ввели сумасшедшие ставки по депозитам или какие-то там бесплатные услуги. И вот к чему это приводит: клиент приходит, а через два месяца банк закрывается. Я не знаю, на что они там рассчитывают — скорее всего, это плохой экономический расчет. Они думают, что вот, сейчас мы привлечем, пойдут обороты, а там видно будет. Но ничего не получается и наносится удар по репутации всех, а не только отдельно взятого учреждения. Вот они додемпинговались — угробили свои тарифы по кредитным карточкам. Хорошо, что мы на карточном рынке не работаем, теперь это дело становится убыточным. В результате карточки теперь начнут рушиться (или я не знаю что). Род нормального бизнеса превратился в какое-то извращение.
Я думаю, на рынке останется десяток крупных, "стянутых" групп со своей инфраструктурой и "дочками".
Новый разворот валютного контроля
Ъ: Сегодня в АРБ активно критикуется указ президента, запрещающий фирмам иметь больше одного счета в одной валюте. Когда клиенты начнут выбирать банк, в котором держать этот счет, не начнется ли нового передела банковского рынка?
С. Р.: Если говорить о нашем главном клиенте, то у него есть счет только в одной валюте. "Газпром" открыл счет в австрийских шиллингах, и с ним у нас проблем нет. У нас нет других его счетов, кроме как в австрийских шиллингах. Долларовые счета у него в ВТБ.
А так, конечно, организации сейчас вынуждены будут выбирать, куда им сваливать свою валюту. Представьте себе, что все сейчас начнут сваливать свои деньги в одно место. "Газпром" решит держать деньги, например, в "Империале" и заберет все из Внешторгбанка. Жалко, ведь там больше ничего нет. Но хуже другое — есть еще одна вещь, к которой государство подталкивает, само не понимая. Они ведь не просто будут выбирать банк, где сервис лучше, они будут выбирать банк, где вольготней себя чувствуешь. Где можно нарушать, где тебя не "заложат", где пойдут тебе навстречу.
А вообще я считаю, что эта идея глупа даже не по последствиям, а по определению — заставить держать один счет для того, чтобы налоговая инспекция могла определять, где эти деньги находятся. Надо сделать обратный ход.
Если уж правительство хотело устроить какой-то там контроль, ну возьми и "комиссаров" к нам посади. Выбери десяток банков, внеси туда по доллару капитала, посади по дядьке, чтобы все это было легально, и смотри, что с твоим капиталом происходит, какие изменения, если уж так надо. А так взяли и всех обгадили. Все жулики, воры, все банки спекулянты, что вообще смешно.
И второй раз изгадили нас с этим "черным вторником". Люди после этого считают, что в российских банках все воры или спекулянты, ну, естественная реакция — уйдем мы. И уйдут. Они уйдут в Израиль, они уйдут в Гонконг, во всякую прочую муть голубую, которая там еще открыта. Есть Латинская Америка, не очень плохая. На Кипре слишком близко и слишком бандитское такое место, поэтому его тоже боятся, там все схвачено. Сейчас вот пошли в основном в ЮАР.
А потом, я не понимаю уважаемого господина Лобова и компанию. Представьте себе: вот, например, хорошая валюта в Германии. Если сейчас Бундесбанк публично объявит на рынке, что он больше не намерен поддерживать курс национальной валюты, какая будет реакция? Ну куда все рванут? Вот и здесь то же самое. ЦБ сказал, что в соответствии с рекомендациями Международного валютного фонда не будем мы больше брать валютные резервы на поддержание курса. Все начали играть в одну сторону — все солдаты маршируют в ногу, мост рушится.
После этого я как говорил, так и еще раз скажу: я считаю, что это просто социальный заказ господина нашего уважаемого Олега Ивановича. Надо было каким-то образом себя приподнять на этом деле, показать, что и правительство, и комбанки, и ЦБ, в общем, не вызывают доверия, и так далее, и так далее. А вот я хороший.
Ъ: Так есть еще один козырной ход — вернуть в страну вывезенный капитал...
С. Р.: А сами-то они кто? Члены Совета безопасности, они-то о чем думают? Они-то как торгуют? Вот Минобороны, а он как работает? Ну что там, газету открывай, смотри, как он работает. Все то же самое там. А чекистам как работать? У ЧК всегда была достаточно крупная сеть фирм за рубежом, это известная вещь, они работают нормально. Что ж, давайте их сейчас вскроем, вернем капитал в страну.
Ну, если серьезно, что сделаешь с ТЭК? Я всегда вспоминаю Мордюкову, которая говорила: не будут брать — отключим газ. Лобов хочет сидеть в неотапливаемом кабинете. Это же дурь — он останется один на этом рынке, он прекрасно все это понимает. На самом деле это просто борьба за политическую репутацию. Как Жириновский: я самый русский из всех русских, а всех остальных готов замочить.
Зачем? Ты сделай другую картину. Ты подумай и скажи, что вот наше валютное и налоговое законодательство стимулирует к тому, что люди деньги увозят. Давайте подумаем вместе, как эту ситуацию изменить. Вот это был бы Совет безопасности.
Ведь так можно просто брать руководителей всех коммерческих банков и всех, допустим, экспортеров — и всех расстрелять. Потому, что все где-то да нарушили. Потому что не нарушает только идиот. А идиотов на этих постах не держат. Там быстро идет процесс ротации. Как бы пару раз деньги потерял и тебя уже нет, все. Не то что там тебя убили, а так: знаешь, Вась, давай, теперь ты у нас будешь консультантом по вопросам связи с массовой информацией, будешь рассказывать, какие мы честные, а мы будем работать.
Ъ: Кстати, а как сказалось на вашей работе и ваших клиентах ужесточение контроля за экспортом? Паспорта сделок etc.?
С. Р.: Вы знаете, я могу сказать, что для нас это был большой объем дополнительной работы. Нового качества мы не получили, а неприятности с клиентами у нас появились. Эффективность контроля с точки зрения интересов государства я не могу оценить. Если они хотели, чтобы выручка сюда вся возвращалась — это полная ахинея. Что начинают делать многие экспортеры? Они начинают торговать сами с собой. Вместо того, чтобы ловиться на этапе западного партнера или инофирмы, они торгуют со своей "дочкой", которая уже швейцарского происхождения. А уже она начинает делать все коммерческие операции, высаживать всю прибыль и так далее.
То есть для того, чтобы из этого контроля что-то вышло, надо сажать против крупнейшей компании такую же компанию специалистов, которая будет с ними воевать. Но ясно, что это абсурд. И делать так, как сейчас, — это проигрывать изначально. Ну, вот там девочка контролер, которая пишет грозные письма, хорошо, если ей кирпич на голову не упал, ну подарили ей чего-то один раз, может быть два, ну в конечном счете за кого-то она вышла замуж неожиданно и удачно, пусть на время. Неважно. Это же сумасшедшие деньги. Когда начинается разговор о сумасшедших деньгах, там остановки нет, люди уже пользуются чем угодно.
Нет смысла делать владельцам валюты неудобно. Надо делать так, чтобы было удобно и интересно держать все именно здесь, тогда все будет в порядке.
Ъ: Но ведь и сами комбанки пытаются что-то сделать своими силами для возврата денег. В свое время, когда вы покупали пакет в Люксембурге (см. Ъ #23), мы говорили о том, что если ЦБ слезет с 51%, банк станет обычным коммерческим, доверие к нему укрепится, и, возможно, часть денег-эмигрантов принесут в Ист-Вест. Кредиты можно будет дополнительно привлечь. Получилось?
С. Р.: На самом деле отношение все равно "не очень" — совзагранбанк там не имеет такой репутации, чтобы брать кредиты на себя вчистую. То есть да, линия у нас открыта, но это копейки, в общем объеме это ничего не стоит. И мы из Люксембурга даже не можем на себя деньги перебросить потому, что там лимиты на Россию и мы не можем их нарушить.
У нас рабочий банк в Люксембурге, но я не могу сказать, что там какая-то грандиозная активность проявляется. По одной причине — потому, что там сидит акционером Центральный банк, и все боятся. То есть все нормальные люди говорят: ребята, мы вас любим, мы вас уважаем, но лучше мы через дорогу пойдем — потому, что нас там никто не знает и это нам нравится.
Ъ: ЦБ же слез с контрольного пакета?
С. Р.: Он слез, но местные контрольные органы не дают этого оформить до конца. То есть на сегодняшний день такая ситуация: мы имеем 49%, 49% имеет ЦБ и 2% — "Аэробанк Париж", который нас разводит. Но на самом деле ЦБ-то как раз говорил, что это не его функция — участвовать в капитале коммерческих банков. Это глупость для него и отвлечение денег ненужное. То есть они бы ушли, но им не дают. И не дадут, пока не будет вычищен весь баланс. А весь баланс будет вычищен только тогда, когда рассчитаются все свои банки. Потому, что там висят огромные задолженности Внешэкономбанка.
Ъ: Но против долгов ВЭБа ЦБ поставил свой кредит Ист-Весту.
С. Р.: Да, там остался один совершенно сумасшедший кредит, который стоит против обязательств ВЭБа. Его надо или сделать вечным, или сделать так, что ВЭБ заплатит когда-то нам. Ну а пока мы не смогли эти переговоры завершить, потому что вместо того, чтобы с нами работать, ВЭБ пустился в бесконечные споры с Центральным банком: мол, правильно ли они оформляли кредиты Ист-Веста ВЭБу три года назад (когда нас еще и не было в Люксембурге)? Сейчас снова начнем переговоры вести.
Плюс еще идет этот знаменитый иск "Noga" (см. Ъ #24 за 1993 г.), который может в принципе все деньги Внешэкономбанка арестовать. Тогда — прямой убыток, и неизвестно, что вообще дальше будет.
Ъ: Многие банки пробуют изначально без ЦБ — филиалы открывают.
С. Р.: Понимаете, в любом случае, если вы что-то создаете, там должен быть бизнес. Я вот спросил Александра Павловича Смоленского: ты в Саудовской Аравии банк открываешь, что-нибудь там есть? Он говорит: "Там расчетов много идет". Конечно, если где-то там договоришься, что пойдет расчет из Саудовской Аравии, ну, честь и хвала...
Прошли слухи, что мы в Англии что-то открыть хотели. Ничего мы не хотели. Мы хотели узнать — там было предложение. На бумаге казалось, что это экономически было выгодно, посмотрели по сути — нет. Поэтому отказались.
ВТБ, Инкомбанк, сейчас, насколько я знаю, на Кипре работают, но мы туда не пойдем точно. У нас клиенты и так такие нервные, что не дай Бог нам в какую-то штуку вляпаться, ни к чему, просто ни к чему.
Потом нам сейчас смысла нет самим ничего открывать, Ист-Весту намного легче сделать филиал в Европе, чем "Империалу". Это ЕСовский банк, который в десять раз проще будет проходить по всем инстанциям, чем мы.
Банки, политика и немножко нервно
Ъ: Кстати, в начале разговора вы упомянули о возможности лоббирования. Что вы имели ввиду? Законодательство?
С. Р.: Ясно, что мы имеем некоторую возможность донести свои интеллектуальные изыскания "туда". Но на самом деле мы никогда не стремились играть какую-то существенную роль в политике, мы считали, что это абсолютно не наше дело. В избирательной компании прошлого года мы не участвовали ни с какой стороны, наши учредители участвовали — мы нет. Причем это была выверенная позиция. Я считаю, самая здравая позиция: оно так и получилось, денег меньше потеряли по крайней мере, это уж точно.
Есть, конечно, активные бойцы, которые считают своим долгом всюду где-то что-то поговорить, ну и ради Бога. Вот, кстати, у нас есть ассоциация (АРБ. — Ъ). Мы даже в нее не входим, и "Славянский" в нее не входит. Мы стоим немножко особняком. Стоим особняком сейчас именно потому, что я, например, пока не вижу ясной политической линии, которую бы можно было чисто по-человечески поддерживать.
Может, понравится какая-то более или менее вменяемая экономическая программа. Какой-то человек придет и хотя бы в первом приближении расскажет, как это будет, а не просто, чтобы всем, так сказать, счастье бесплатно и у каждого будет личный граммофон. А раз так, чего их поддерживать?
Хотя, конечно, мы начинаем это делать, когда на нас начинают нападать. В таких случаях нам приходится включать какие-то рычаги, чтобы отбиться в очередной раз от каких-то атак. В последнее время их стало много. Их много именно в связи с тем, что мы стали достаточно жестко работать по части экспорта. Изменили несколько подход, сказали — ни к чему нам идти на поводу даже у некоторых клиентов, если они делают что-то не то.
Ну, это привело к жестким вещам. Потому, что денег у нас действительно много, ну а жаждущих обогатиться тоже очень много, и всякого рода шантрапа, которая всегда крутится вокруг крупных структур, она стремится...
Ъ: А вот здесь как-то может помочь Совет безопасности?
С. Р: На самом деле может. А то и милиция воспринимают коммерческие банки как? Грабят, ну и черт с ними. Ведь кто когда хоть раз довел это дело до конца? Посмотрите, сколько убили людей.
А они потом только глубокомысленно говорят: вот, он был коррумпирован, во взятках весь... Покойника легче всего облить, это ясно. Ты докажи и выясни. Это, может, и путь к убийце показать.
Я не понимаю, что происходит сейчас в наших правоохранительных органах, — столько времени прошло, и ведь никто не арестован. У нас был мальчишка-клиент, 21 год. Летом его взорвали гранатой в собственной машине. Писали, что поймали убийц. Случайно. Они побежали и ехала патрульная машина заправляться — "Мальчики, куда бежите? Сдавайтесь!". Те сдались. Ну и что? Да никого, ни заказчика, ничего.
А парень помер от потери крови, "скорая" не приехала на вызов потому, что на огнестрельное не приезжают.
Вот Совет безопасности, возьми и занимайся, хоть каждый день сиди над этим. Что для этого нужно сделать — я не понимаю, что мешает. Зарплата маленькая у милиционеров — повысьте им зарплату, надо денег — будут деньги.
Вот мы вынуждены охрану содержать. Но сколько это стоит? И человеческую жизнь ты не ведешь, ты выходишь, вокруг тебя четверо мужиков, это же дурацкая ситуация. Если там чего-то надо, то, извини — вместе с народом. После этого, естественно, люди говорят: "мы уедем лучше". Деньги-то есть, люди обеспеченные все.
Ъ: Есть ли какие-нибудь подвижки к улучшению ситуации?
С. Р.: Каждую неделю, каждый день мы кого-нибудь хороним. Не говоря о том, что постоянно идут какие-то нервотрепки. Я в банке занимаюсь фактически двумя вещами. Вот этим бандитским вопросом и еще немножко пресса, реклама и так далее плюс там немного с акционерами. Все! На остальное времени просто не хватает.
Какого-то просветления нет. А со стороны наших органов, которые должны этим заниматься, кроме как импотенции или еще как-то... Хуже называть не хотелось, но импотенция точно есть.
Боятся, боятся. Конкретно следователь, с которым я разговаривал по одному делу, — просто трусит, трусит и ничего сделать не может. Боится. А дело, после первого какого-то допроса, так и лежит. Некому заниматься, никто не хочет, зачем?
Гораздо проще броситься на разбор "вторника".
Я сидел на допросе в этом ФСК, мне говорят: "А вы вот не считаете, что Дмитрий Тулин — это агент Международного валютного фонда Соединенных Штатов Америки?"
Ъ: Во как!
С. Р: Я честно говорю. Я сижу и отвечаю: "Соединенных Штатов Америки — я не знаю, здесь вообще-то какой-то смысл есть, но вот Международный валютный фонд я не пойму — ему зачем?" Они: "А вот он туда поехал на работу. Может, он на них уже и работает?"
Он же там зарплату получает и больше ничего. Оттуда больше ничего не получишь, взяток не дают, там не за что.
Вот так и работаем.
Никита Ъ-Кириченко