Блицинтервью

Зельфира Трегулова: экзотика оправдывала формализм

С куратором выставки "В Бухаре пускают змея. Советские художники 1930-1950-х годов в Средней Азии" ЗЕЛЬФИРОЙ ТРЕГУЛОВОЙ побеседовала ИРИНА Ъ-КУЛИК.

— Каким образом вы, заместитель директора музеев Московского Кремля, стали куратором выставки советских художников Средней Азии из собрания Музея Востока?

— Меня пригласили, потому что я время от времени делаю выставки про искусство сталинской эпохи. В 1993 году мы с Иосифом Бакштейном делали выставку "Выбор Сталина" в Нью-Йорке. В 2003-м я вместе с Борисом Гройсом курировала выставку "Коммунизм. Фабрика мечты" во Франкфурте, где произведения самых махровых официальных художников отбирались по гамбургскому счету, а сам соцреализм трактовался прежде всего как изощренный механизм воздействия на человеческое сознание. А в прошлом году мы, опять-таки с Бакштейном, делали выставку "Красноармейская студия" в фонде "Екатерина".

— Критики сочли ее не очень удачной?

— Мне кажется, что ошибкой фонда было приурочить открытие этой выставки к 23 февраля: в результате некоторые критики обвинили нас чуть ли не в неосталинизме. Но у нас была совсем другая задача — показать, что соцреализм был разным, что, несмотря на госзаказ, и там рождались настоящие шедевры, которые останутся в истории искусства — скорее, чем некоторые работы нонконформистов, сегодня обнаруживающие свою вторичность. Примерно это же я хотела показать и в нынешней выставке. У меня было очень мало времени, чтобы ее сделать, всего два месяца, и надо было ограничиться только запасниками Музея Востока. Но как только я увидела, что там хранится, я поняла, что очень хочу ее сделать. Тем более что моя личная биография тесно связана со Средней Азией. Моя бабушка была татаркой, дочерью муэдзина. А мой дед — поволжским немцем, которого репрессировали. И бабушка тогда собрала всех своих детей и уехала в Таджикистан, а потом — в Киргизию. Я все детство проводила там каникулы, отдыхала на Иссык-Куле.

— Чем был Восток для советских художников?

— Прежде всего — некоей отдушиной, возможностью оставаться художниками. Экзотика, идея национальной традиции оправдывала формализм, невозможный ни на каком другом материале. Да и жить в Средней Азии тогда можно было почти не опасаясь репрессий.

— Каковы исторические истоки этого ориентального соцреализма и были ли у него какие-то аналоги в мировом искусстве того времени?

— В Средней Азии советские художники искали примерно то же, что и многие западные артисты и интеллектуалы в своих паломничествах в страны Востока,— возможность прикоснуться к древней культуре, оказаться в мире, где быт лишен примет современности. Где замерло это чересчур стремительное течение времени. Ведь и многие европейцы и американцы уезжали жить в Китай, Японию, Магриб. А для советских людей, которые вообще никуда не могли поехать, Средняя Азия вообще была единственной доступной экзотикой.

— Ваша выставка — отчасти дань ностальгии по "Союзу нерушимому республик свободных"?

— Советский строй был, спору нет, чудовищным. Но в его интернационализме были и позитивные стороны. Люди относились друг к другу иначе, не было той взаимной враждебности, как сейчас, в этих странах не было такого агрессивного мусульманства, как то, в которое они впадают сегодня. Был, конечно, антисемитизм — и мне, с моими в том числе и еврейскими корнями, приходилось всю жизнь камуфлироваться под татарку. С татарской фамилией меня скорее бы взяли в университет, а с еврейской это было почти невозможно. Правда, за мое татарство меня однажды избили в школе — после урока истории, когда учительница уж слишком эмоционально описала все ужасы татаро-монгольского ига.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...