Книги с Григорием Дашевским

"Бог как иллюзия" Ричард Докинз

М.: КоЛибри, 2008

Английский биолог-эволюционист Ричард Докинз, автор знаменитой книги "Эгоистичный ген", в последние годы развернул настоящую антирелигиозную кампанию. Он выступает с лекциями по всему миру, участвует в теледебатах, а буквально на днях вложил решающую сумму в атеистическую рекламу на лондонских автобусах — они будут разъезжать с надписью "Возможно, Бога нет. Перестань беспокоиться и наслаждайся жизнью".

Главный ход Докинза в этой кампании — книга "Бог как иллюзия", вышедшая в 2006 году и с тех пор не покидающая списки бестселлеров. Только что она вышла по-русски в издательстве "КоЛибри". Книга прекрасно переведена и издана (единственный упрек — звездочки примечаний в тексте практически невидимы).

Книга состоит из десяти глав, из десяти ударов по религии.

В первой и десятой главах Докинз доказывает, что "осознание гармонии природы" способно решить ту задачу "духовного облагораживания людей, которую исторически — но так неудачно — узурпировала религия".

Во второй главе Докинз заявляет, что существование Бога — это научная гипотеза, подлежащая научной проверке.

В третьей главе разбивает философские и богословские доказательства существования Бога.

В четвертой главе доказывает, что Бога нет.

В пятой главе объясняет причины возникновения и распространения религии.

В шестой и седьмой главах объясняет, почему мораль не нуждается в религии.

В восьмой главе разъясняет, насколько пагубно религия влияет на общество.

В девятой главе разъясняет, насколько пагубно религия влияет на детскую психику.

У Докинза два основных способа рассуждения: вопросы антропологии и истории, богословия и политики он решает с помощью либо дарвинизма, либо здравого смысла.

Вот Докинз-дарвинист объясняет происхождение религии: доверие старшим полезно для "дарвиновского выживания", но отличить разумные советы от неразумных ребенок не может и поэтому выучивает "мудрость вперемешку с глупостью" — "ребенок не в состоянии понять, что 'не купайся в кишащей крокодилами Лимпопо' — это разумное предостережение, а 'в полнолуние нужно принести в жертву козу, иначе будет засуха' — в лучшем случае трата времени и коз". А эти усвоенные в детстве нелепые идеи и составляют религиозную традицию — "неважно, какой чепухой заразится детское сознание; но, раз заразившись, ребенок вырастет и заразит этой чепухой следующее поколение". Вот так работают методы эволюционной биологии применительно к антропологии.

А вот Докинз--носитель здравого смысла рассуждает о жертвоприношении Авраама: Авраам "уже занес над сыном жертвенный нож, когда ангел, театрально появившись в последний момент, сообщил ему о перемене плана: бог, оказывается, просто шутил, 'проверяя' Авраама и крепость его веры. Современному поборнику нравственности остается только гадать, сумеет ли ребенок когда-нибудь оправиться от такой психологической травмы". Мы понимаем, что Докинз видит в Библии то же самое, что и его главные враги — американские христиане-фундаменталисты,— то есть набор претендующих на фактическую достоверность рассказов и непосредственных нравственных образцов. Просто фундаменталисты (о глупости и жестокости которых в книге рассказано много смешного и страшного) из этого понимания Библии выводят, что Земля возникла 6000 лет назад и что гомосексуалистов надо убивать, а Докинз делает вывод, что Библия — книга лживая и аморальная.

В самом начале книги Докинз предлагает читателю "вместе с Джоном Ленноном" представить мир без религии — и рисует этот воображаемый прекрасный мир так: "не было террористов-самоубийц, взрывов 11 сентября в Нью-Йорке, взрывов 7 июля в Лондоне, Крестовых походов, охоты на ведьм" и т. п. И действительно: без религии всего бы этого не было — просто потому, что без нее не было бы ни человеческих обществ вообще, ни того самого современного общества, с его наукой и гуманностью, плодами христианской цивилизации, к которому принадлежит и сам Докинз, и его читатели.

Но Докинз считает, что наука и гуманность ничем религии не обязаны — без нее возникли и дальше без нее обойдутся. Вообще, его представления об истории, социуме, человеке отличаются тем особым благодушием, которое дается, видимо, только веками чаепитий на веками подстригаемых лужайках. А может быть, это благодушие не специфически английское, а общелиберальное. Если правые видят, насколько хрупко любое общество, и ценят те стороны религии, которые охраняют общественное устройство; если левые видят, насколько это общественное устройство бесчеловечно, и ценят те стороны религии, которые вносят человечность в бесчеловечный мир,— то либерал не замечает ни хрупкости миропорядка, видной сверху, ни его бесчеловечности, видной снизу, а видит только отдельные проявления человеческой глупости и жестокости и потому искренне считает всякую религию вредным и смешным суеверием.

"Режиссер" Александер Андориль

М.: Текст, 2008

Роман шведского писателя Александера Андориля иначе как смелым не назовешь. Эта книга о режиссере Ингмаре Бергмане была опубликована еще при его жизни (в 1996 году) и рассказывает о его работе над фильмом "Причастие" в 1960-х. Главный герой книги — режиссер, который придумывает и снимает фильм про своего отца. "Режиссер" — роман про то, "из какого сора" рождается кино. Андориль использует бергмановский прием, собирая повествование из взглядов и мыслей, наблюдений, эротических переживаний, снов, воспоминаний. А в основе всего — мучительные отношения с отцом-пастором, с памятью и с детством, то есть то, о чем и есть весь Бергман, но со стороны. Скандал, конечно, был страшный, тем более что Бергман, который сразу после выхода книги обратился к автору с открытой благодарностью ("Ваша книга меня поразила, и я думаю, что вы замечательный писатель"), через полгода объявил роман оскорбительным и чуть ли не проклял. В "Режиссере", наоборот, герой, на протяжении всех страниц боровшийся за внимание отца, на последних наконец-то добивается признания: "Вообще-то я тронут... Моя церковь, мое одиночество — я не преувеличиваю, но ты должен знать: я благодарен тебе за то, что ты запечатлел это время". Невозможно не оценить выстроенную тут систему зеркал: режиссер Бергман пытается пропустить через себя, осознать, воспроизвести жизнь своего отца точно так же, как писатель Андориль пытается воспроизвести Бергмана. Самое удивительное, что у него это получается, потому что это замечательно написанная книга. Никаких описаний, никаких психологических этюдов: "Ингмар идет", "Ингмар видит", "Ингмар пьет кофе в библиотеке", "Ингмар садится за кухонный стол и кладет на хлеб сыр с ветчиной". Говяжье рагу, снег, улыбка Ингрид Тулин, поездка на велосипеде, которую в 1991 году Бергман опишет в романе "Воскресные дети", будни дней, сменяющиеся фантасмагорией снов.

"Огненный шторм" Дэвид Класс

СПб.: Азбука-классика, 2008

Наверное, первый и последний раз в этой рубрике появляется подростковое фэнтези, но пройти мимо этой книги оказалось просто невозможно. Ее автор — американский писатель Дэвид Класс, йельский выпускник и голливудский сценарист, написавший 40 голливудских триллеров для взрослых и 14 книг для подростков. Основные темы Класса — подростковый кризис и кризис экологический. В романе "Огненный шторм" ему впервые удается совместить их: его герой — подросток Джек Дэниэльсон, который, не успев склонить девушку к первому соитию, узнает, что он принц, последний потомок пророка Данна, "маяк надежды", присланный из будущего, чтобы спасти мир. Вместе с пришедшими из будущего же Верховной жрицей Данна и мыслящей собакой, лишенной чувства юмора, он учится летать и плавать, убегает от Темной армии нетопырей, останавливает уничтожение океанов и спасает Землю от глобальной экологической катастрофы. Роман завоевал кучу премий, стал книгой года по версии Publishers Weekly и School Library и уже куплен для экранизации компанией Warner Brothers. И да, это первая книга будущей трилогии, уже известно, что в следующем томе Джек будет бороться за тропические леса.

Классический сюжет о спасающем мир "избранном" работает в этом романе, потому что абсолютно реальный герой, спортсмен и отличник, борется здесь с абсолютно реальной угрозой. Хрупкий мир, описанный Классом, буквально вопиет о спасении, и гринписовская лекция оказывается абсолютно нелишней. Единственное лишнее в этом романе — открывающий его комикс, призванный, очевидно, привлечь главного читателя — подростка. "Успех моих книг,— говорит Класс,— доказывает, что подростки на самом деле умеют читать". Но тут скорее дело в том, что у Класса все правильно замешано: фэнтези, драки, красавицы, превращающиеся в чудовищ, и, наоборот, дурнушки, превращающиеся в красавиц, говорящий пес и цитаты из Мелвилла и Теннисона.