Выставка живопись
В Русском музее открылась выставка Михаила Шварцмана — одного из главных российских художников ХХ века. Осматривалась АННА Ъ-МАТВЕЕВА.
В принципе не обязательно даже вникать в творчество Михаила Шварцмана (1926-1997), чтобы понять, почему он заслуживает персональной выставки в Русском музее. Можно было бы спорить о том, каким он был художником — хорошим или плохим, новатором или подражателем, и все равно он заслуживал бы персоналку в Русском. Хотя бы потому, что его человеческая судьба настолько показательна, что ее-то и надо выставлять в музее. Просто в назидание новым поколениям: смотрите, дети, вот как жили неофициальные художники в Союзе. Так жили, так рисовали, так боролись, так приспосабливались. И уже не так важно, что представляет собой их творчество: сама их жизнь уже стала документом эпохи.
Михаил Шварцман родился в семье московского нэпмана. Вскоре отец был репрессирован, мать выслали в Сибирь, а будущий художник вырос в интернате. Выйдя оттуда, он поступил в Строгановку и стал, как сейчас сказали бы, дизайнером, а по тем временам мастером промграфики. Работал в художественно-конструкторском бюро легкой промышленности, впоследствии его возглавил, рисовал товарные знаки, логотипы. А параллельно с этим вел другую жизнь: дома после работы писал свои холсты с "иературами", привечал учеников, создал целую школу, без которой московское неофициальное искусство середины ХХ века не было бы таким, каким его сегодня знаем мы.
Михаил Шварцман, однако, притягателен не только диссидентской биографией. В середине века в России мало было настолько ярких и чистых новаторов. Шварцман вырос из русского авангарда, стал его логическим продолжением — и в то же время был для российского искусства белой вороной. Он похож на кубистов, футуристов, на Леже и Пикассо, а еще на Малевича, Татлина, и через них его творчество восходит к иконописи.
Да-да, угловатые "иературы" Шварцмана — композиции из простых геометрических форм, образующие некие непонятные механические конструкции,— прямые наследники Спаса, Богородицы и Чуда Георгия о змие. Не зря художник и писал их не на холсте, как принято, а на досках — точно таких, на которых пишут иконы. Сам Михаил Шварцман ни на минуту не сомневался, к какой традиции восходят его странноватые композиции: разумеется, они наследуют религиозному искусству. В его нагроможденных друг на друга квадратах и параллелепипедах чувствуется глубокое знание христианской эстетики и символики. Эти почти что беспредметные композиции — малопонятные "штуковины" не то из дерева, не то из картона — наглядные иллюстрации к трудам отцов церкви. Художник не случайно придумал для них термин "иературы", то есть изображения священной иерархии: в его вселенной эти кубы и призмы символизируют "служебную лестницу" православного богословия, чьи Силы, Господства и Престолы выглядят примерно так же непостижимо, как и геометрические экзерсисы Михаила Шварцмана.
Даже сделанные Шварцманом на его официальной работе товарные знаки и эмблемы хорошо вписываются в этот художественно-богословский ряд: если смотреть на них как на часть шварцмановского неисправимого символизма, то эмблемы Легпрома выглядят чуть ли не священными символами. Художник, рисуя логотипы для швейных фабрик и обувных комбинатов, определенно исходил из тысячелетней христианской концепции: как и почему одни знаки должны обозначать другие. Это в полной мере приложимо и к его основным картинам, на которых тоже простыми геометрическими формами зашифрованы религиозные смыслы. И там, и там нужно уметь их раскрывать, расшифровывать, читать и понимать. Это непростое искусство — но только тем, кто готов взяться за сложную задачу, оно сможет принести удовольствие.