"На платформе вокзала Ватерлоо, около поезда собралась такая толпа явных мигрантов из Вест-Индии, что я порадовался, что еду первым классом". Эти начальные строки "Среднего пути", повествования о карибском путешествии В. С. Найпола, задают тон не только всей этой книге, но и написанному два года спустя индийскому травелогу "Территория тьмы". Снобизм. Снобизм европейца — европейца стопроцентно индийской крови, выросшего притом в Вест-Индии и написавшего о себе: "Я не принадлежал ни к англичанам, ни к индийцам; мне было отказано в триумфах и тех и других" — и тем самым утвердившего за собой право сравнивать, право иметь мнение и это мнение безапелляционно высказывать. Возможно, именно эта внутренняя, духовная жесткость дала Найполу силу управляться с английским как никто другой — Ивлин Во говорил, что то, как Найпол владеет языком, "должно заставить его современников устыдиться", а поэт Дерек Уолкотт — тоже уроженец Карибских островов, получивший Нобелевскую премию за девять лет до Найпола — утверждал даже, что в англоязычном мире Найпол лучше всех составляет слова в предложения.
В русском переводе это совершенство найполовского языка, выдрессированного так, чтобы самым очевидным образом говорить весьма неочевидные вещи, к сожалению, пропадает. Особенно здесь не повезло "Среднему пути". В "Территории тьмы" на русском все же чувствуется та самая жесткость и самонадеянность, с которой Найпол говорит абсолютно и исключительно то, что хочет.
И это удачно, потому что вышедшая в 1964 году "Территория тьмы" — книга, ставшая сейчас как-то болезненно актуальной. Индия рассматривается сегодня многими западными интеллектуалами как формирующийся мировой центр. И влияние этого нового центра на самые разнообразные процессы, в том числе на культурный, должно, как считают, стать особенно важным. Потому что Индия (в отличие от почти всегда закрытого для западного мира Китая) уже переживала европейца — в лице британца в колониальном шлеме.
Пусть большинство отечественных читателей далеки от полемики о мире после европоцентризма — по крайней мере, если как претендент на новый мировой центр не рассматривается Россия,— все равно они почувствуют, что эта книга Найпола звучит по-новому остро.
"Хорошо, что индийцы не умеют глядеть на свою страну прямо, иначе бы они сошли с ума от горя, которое увидели бы. И хорошо, что у них нет чувства истории — иначе как бы они продолжали справлять нужду среди своих руин? Да и какой индиец мог бы читать без гнева и боли историю своей страны за последнюю тысячу лет". Сам Найпол именно что умеет глядеть прямо. Получая от этой своей прямоты явственное удовольствие, он пишет: "Индия XVIII века была убогой. Она сама напрашивалась на завоевание". И даже: "Индия никогда не перестанет нуждаться в арбитраже завоевателей". Он утверждает, что возвеличенный до ранга махатмы Ганди на самом деле потерпел поражение, "ибо ничто так не подталкивает индийца еще более замкнуться в своей надежной неподвижности, ничто так не оглупляет его, как обладание святым. Махатма просто растворился без остатка в аморфной духовности и порочном прагматизме Индии. Революционер превратился в бога, а потому его учение пропало втуне".
В этой самой прямоте и есть главное художественное завоевание прозы Найпола. Причем отнюдь не в том смысле, что вот человек режет правду-матку без оглядки на принятые в хорошем обществе скучные правила. Нет, тут дело в том, что прямой взгляд тоже дает искаженную картинку. Слишком резкую, без полутонов и нюансов. И в этом искажении, в этом отсутствии призвуков и недоговоренностей красота описанной Найполом Индии. Она всегда залита жестоким солнцем, и все предметы отбрасывают резкие черные тени. Все предречено. Корова, сбитая грузовиком на шоссе Дели--Чандигарх, издохнет в мучениях, потому что никто не посмеет прикончить священное животное. Жена мелкого чиновника непременно отдастся начальнику мужа, потому что "Камасутра" учит, что прелюбодеяние допустимо, когда "служит верным способом стяжать деньги". Местный житель продаст европейскому туристу темные очки, которые сейчас же сломаются, и спокойно пойдет испражняться на берег Ганга. А европейский турист — и тогдашний, и сегодняшний — выбросит обошедшуюся ему в несколько рупий дрянь и купит открытку с изображением Тадж-Махала. Темные очки индийской марки "Крукс", которые Найпол купил в первый день своего индийского путешествия, сломались, как только он вышел из магазина. Но он проходил в них целый год, хотя стекла дребезжали в сломанной оправе. И он никогда не покупал открыток.
М.: Логос, 2008