Завтра канал ТВ-6 покажет фильмы "Возвращение Максима" и "Выборгская сторона", снятые Григорием Козинцевым в соавторстве с Леонидом Траубергом. Во вторник на следующей неделе петербургское телевидение покажет программу "Консерватор. Воспоминания о Козинцеве" и фильм "Король Лир". В среду 22 марта Козинцеву исполнилось бы 90 лет.
Григорий Михайлович Козинцев (1905-1973) начинал как театральный художник, участвовал в оформлении уличных представлений. В 1921 году вместе с Леонидом Траубергом организовал Фабрику Эксцентрического Актера (ФЭКС), сочетавшую обучение с театральной практикой ("Женитьба", "Внешторг на Эйфелевой башне"). В 1924 году ФЭКСы в полном составе перешли на кинофабрику "Севзапкино" (ныне "Ленфильм"). Их немые фильмы "Похождения Октябрины", "Чертово колесо", "Шинель", "С.В.Д.", "Новый Вавилон" вошли в классику мирового киноавангарда. Первый звуковой фильм "Одна" Козинцев и Трауберг, работавшие в соавторстве до 1945 года, выпустили в 1931 г., затем появилась знаменитая трилогия: "Юность Максима" (1935), "Возвращение Максима" (1937), "Выборгская сторона" (1939). Самостоятельно Козинцев поставил фильмы "Пирогов" (1947), "Белинский" (1953), "Дон Кихот" (1957), "Гамлет" (1964), "Король Лир" (1971). Среди его наиболее известных теоретических работ — "Наш современник Вильям Шекспир" (1962), "Глубокий экран" (1971). Книга "Пространство трагедии" вышла посмертно в 1973 году.
На "Ленфильме" только что прошла конференция его памяти, Дом кино готовит юбилейный вечер. Мемориальная выставка развернута в московском киномузее... Круглая дата одного из основоположников советского кино, наряду с Эйзенштейном, Вертовым и Кулешовым вошедшего во все энциклопедии мира, отмечается с размахом. Единственным, кто, вероятнее всего, воспротивился бы грядущему торжеству, был бы сам Козинцев, за месяц до смерти написавший в одном из писем: "Я не экспонат музея по истории кино, и интересно мне говорить только о том, что я собираюсь делать завтра..."
В учебнике по истории советского кино есть как будто три Козинцева. Первый — недоучившийся живописец, эксцентрик и левак, имеющий даже не целую фамилию (Козинцев-и-Трауберг), а всего лишь ее половину. Второй (и опять же в паре Григорий Козинцев--Леонид Трауберг) — орденоносец, сталинский лауреат, режиссер публично обласканной трилогии о Максиме. И наконец, третий — Григорий Михайлович Козинцев — выездной мэтр, эрудит, экранизатор "Дон Кихота", "Гамлета" и "Лира", педагог, академик, шекспировед с мировым именем.
Официальная историография усматривала здесь достойный подражания пример творческой эволюции. Путь от буффонады к шекспировским страстям удобно пролегал через пролетарский эпос, наглядно демонстрируя рост от формалиста до классика. Сам Козинцев придерживался другой схемы. В рабочей тетради он написал, что в восемнадцать лет его больше всего интересовал киноаппарат на веселом колесе, в двадцать два — жанр, стиль и актер, в тридцать лет — смысл, а в пятьдесят — правда. Будучи наследником XIX века, человеком ушедшей культуры, он последовательно открывал для себя классическую формулу истины, состоящую в ясности и простоте.
Если взглянуть на фильмы Козинцева с этой точки зрения, то никаких скачков и поворотов в них не обнаружится. Он всегда недолюбливал "современность" и прошлое предпочитал настоящему. В эпоху "веселых 20-х", когда революционный авангард стремился построить на руинах старого мира призрачную утопию искусства, Козинцев и Трауберг назвали свою программу "эксцентрикой", а первое групповое детище — Фабрикой Эксцентрического Актера. "Эксцентрика" означает "отклонение от центра", а коли такое отклонение возможно, значит центр все-таки существует. Низкий жанр, формальные акценты и требуемого временем коллективного героя ФЭКСы искали в истории и культуре: действие "Шинели" происходит в николаевском Петербурге, "С.В.Д." отсылает в эпоху декабризма, а "Новый Вавилон" ко временам Парижской коммуны. Сценарий "Юности Максима" сначала назывался "Большевик". Идеологическую концепцию золотого сталинского века Козинцев и Трауберг скорректировали мещанской песенкой "Крутится-вертится шар голубой...", а монолит Большого Стиля — скрыто демократической канвой "кино с продолжением". Так же, как и Чапаев, Максим избежал давления социального заказа и зажил собственной жизнью на бесконтрольных просторах фольклора.
В ортодоксально-советские времена Козинцеву прощали грехи левацкой юности. Либеральные шестидесятые полюбили его за "Гамлета", доверившего вопрос "быть или не быть" молодому и нервному Иннокентию Смоктуновскому. Интеллектуальная мода последних лет воскресила эскапады ФЭКСа, сложив в архив "Дон Кихота" и шекспировские экранизации. Сам Козинцев с одинаковым презрением относился и к правящим идеям, и к "Гамлету в джинсах", об одном из которых он высказался: "режиссер стекает с Шекспира, как вода со стекла".
Он пытался уйти от суеты, подчас слишком далеко: в академические штудии, дневниковый самоанализ, в исторически-безупречные реконструкции непоставленных трагедий. Современники запомнили его энглизированное джентльменство и корректную самоиронию. И сегодня, став классиком, он по существу ничего не приобрел, а всего лишь вернулся к себе самому, каким был всегда. Как истинный интеллигент, он был достаточно холоден, может быть, поэтому по его "Дон Кихоту" и "Лиру" можно изучать стиль эпохи, но нельзя изучать человеческие страсти.
СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ