Понятая целина

Монголия — это полтора миллиона квадратных километров красивейшей малообитаемой территории, гостеприимный народ и почти полное отсутствие автомобильных дорог. В 2009 году здесь стартуют международные соревнования G4 Challenge, но даже самым отъявленным искателям приключений нужен хоть какой-то маршрут. Вместе с представителями Land Rover мы промчались по монгольскому бездорожью, попутно нанося на карту места будущих сражений.

Василий Резниченко

Когда едешь куда-то в первый раз, в голове создается определенный уровень ожиданий. Чего ожидать от Улан-Батора, было совершенно непонятно. Новости из Монголии перестали поступать так же резко, как советская помощь в обратном направлении. Однако перед отлетом, после, можно сказать, 18-летнего перерыва, страну показали в новостях. Повод не самый радужный — монголы решили последовать примеру молодых демократий и сожгли штаб Монгольской народно-революционной партии.

Надо заметить, следы беспорядков в городе исчезли молниеносно — к нашему приезду о торжестве демократии свидетельствовали только черные провалы окон партийного офиса да люди в форме, аккуратно расставленные через каждые 100 м вдоль основных улиц. Они, кстати, улыбались, несмотря на проливной дождь, и оружие прохожим не показывали.

Улан-Батор, столицу и крупнейший город страны, где живет более трети ее населения, можно пройти насквозь за полчаса. Центральная часть города — это пяти-девятиэтажные дома в хрущевских традициях, сгруппированные вокруг площади Сухэ-Батора, где располагается комплекс правительственных зданий. Рядом — безошибочно узнаваемый драмтеатр с колоннами. Советские памятники не бросаются в глаза, их заменил недавно разрешенный к почитанию Чингисхан. Кроме того, капитализм не остановишь — здесь тоже начали строить торгово-офисные стекляшки, только с восточными мотивами.

Пригород здесь образуют юрты, вокруг которых возведены заборы. Монголия не страдает дефицитом территории, и формально юрту можно поставить где угодно. Но "прописаться" на законных основаниях позволяет только забор.

Мы ездим по городу на Range Rover и Freelander — легко узнаваемых машинах, и дело тут даже не в ярко-рыжем цвете. Просто первенство в стране давно захватили "Крузеры" всех мастей и расцветок с правосторонними рулями. Но это в Улан-Баторе, а за его пределами и так не шикарное дорожное полотно заканчивается почти полностью — расположение руля и транспортных средств на проезжей части уже не имеет никакого значения. В стране нет автомагистралей, единственную сейчас совместными усилиями строят Россия и Китай, чтобы облегчить торговый транзит.

Он слишком много знал

В степях Монголии принято передвигаться на лошадях и "уазиках", здесь пасуют даже "Крузеры". Это можно было понять еще приближаясь к воротам пустыни Гоби — городу Баянхонгор.

Наш пустынный флот состоял из Discovery, Defender и Freelander в салонной комплектации — трассу должна пройти серийная машина. С понятием "монгольская дорога" мы познакомились уже по дороге в базовый лагерь. Чаще всего это неглубокая грунтовая колея или даже несколько, идущих параллельно. Постоянных дорог, по сути, нет: их смывает дождями, затапливает, высушивает, вспучивает и засыпает песком каждый год. Поэтому каждый здесь может стать первопроходцем, главное — придерживаться основного направления. GPS помогает не всегда: если на дороге попадется отвесная скала или высохший ручей, придется объезжать. Иногда объезд — это десятки километров. Поэтому у нас есть проводники.

Уги — солист монгольской трэш-хард-хеви-дэт-метал группы, который в свободное от рычания в микрофон время поднимает туристическую отрасль родины. Учился в России, путешествовал по США, жить предпочитает в Монголии. Ему ассистирует (хотя, если задуматься, неизвестно, кто кому) Отец. Нет, это не его отец, а отец его друга — бывший военный с мудрыми, вечно смеющимися глазами, который не прочь подработать. Когда ветерана спросили, как его величать, тот для простоты назвался Отцом, и имя прижилось даже по-английски — Father. Если Отец еще не работает на местную разведку, то его следовало бы нанять. Не владея в явном виде русским и английским языками, он умудрялся успешно общаться со всеми членами экспедиции. В сжатые сроки Отец способен сориентироваться на голом степном участке, найти козий помет для разогрева еды, обнаружить воду и человеческое жилье, провести Land Rover через опасный участок, установить палатку и многое-многое другое. В общем, подозрительно идеальный и располагающий к себе тип.

Гоби как она есть

Базовый лагерь состоит из пяти юрт и нескольких палаток. В юрте хорошо, тепло, пахнет бараном, с почетного места напротив двери щурится Чингисхан, посередине стоит буржуйка. Уютно, как дома, и с рассказами про тяготы степной жизни как-то не вяжется.

Утром становится все понятно про пустынный климат: накануне воздух прогрелся до вполне приличных +22°, а с утра — ветер и едва дотянуло до +10°. Команда "по машинам!" — впереди первый отрезок пути через Гоби.

Наша задача — не просто проложить маршрут, но найти места для попутных испытаний. На верхних багажниках каждой машины — горные велосипеды и кайты. Первая остановка — небольшой горный каньон, где участников можно заставить карабкаться на скалы. Все чувствуют легкое злорадство людей за кулисами — мы придумываем препятствия.

По пути проезжаем через городок — тридцать юрт и сельпо. Здесь Отец спрашивает дорогу (на случай, если размыло прошлогодний путь), а горожане обступают машины и с энтузиазмом фотографируются.

Едем дальше на юг по одной из колей, выходящих из города. В колее часто встречаются булыжники, поэтому водителям относительно низких Freelander приходится ехать поверх колеи и все время быть начеку, чтобы не пробить защитные алюминиевые листы. Discovery плывет над степью без видимых проблем, не говоря уже о Defender.

С препятствиями никаких проблем: дорогу пересекает поле камней, которое приходится проходить, выверяя траекторию по сантиметрам. Это опять же относится в основном к Discovery и Freelander. И те и другие без потерь пересекли лабиринт, а само место руководитель экспедиции наносит на карту как возможный участок для внедорожных соревнований на время и находчивость.

В качестве ночлега выбираем поляну на склоне горы и расставляем палатки. Жизнь лагеря — особая штука. В качестве перекуса на скорую руку у повара экспедиции Джона есть запас салями, чипсов и кока-колы. На ужин — разогретые в воде пакеты из фольги. Ассортимент: овощное рагу, бобы, тушеное мясо, спагетти — те еще деликатесы, но в конце дня и это сойдет. Немного дров везем с собой — в степи их не найти. Но по возможности стараемся топить козьим пометом, который здесь встречается заметно чаще, чем деревья.

Будни

В первую ночь в палатках заснуть удается не всем: хлопающие на ветру клапаны создают непрерывный шум, а устать настолько, чтобы сразу вырубиться, не вышло. Перевариваем впечатления почти до утра.

Утром — все тот же пронизывающий ветер. Нам нужно заехать в город, где, по предварительным данным, есть дизельное топливо. Заправки здесь тоже встречаются нечасто, а в баках осталось менее половины топлива.

Монгольская заправка в нашем случае — это ЗИЛ-цистерна с загадочной надписью "Огнео Пасно", который по такому случаю заехал на песчаный постамент в небольшом городке на нашем пути. Процедурой заправки руководят мужчина и девушка в тренировочных костюмах. Девушка — королева бензоколонки, а мужчина записывает литраж. Все происходит торжественно и неторопливо. Пока машина заправляется, заходим в местный магазин. Здесь продается крупа, водка, конфеты и китайский мотоцикл за $600.

На некотором отдалении стоят ветряные установки. Гениально — ветра в степи всегда в избытке. Но почему они не работают? Да, братья-скандинавы подарили городу генераторы, но их годовое обслуживание едва ли не превосходит стоимость, поэтому эксперимент остановился сам собой по мере износа подшипников и прочей инфраструктуры.

Далее, судя по карте, нам нужно преодолеть небольшую горную цепь. Небольшую — это километров 30, и сказать заранее, есть ли в этой стене брешь, невозможно. Приходится заезжать едва ли не в каждую расщелину, попутно спрашивая совета у редких кочевников. Горизонт обманчиво колеблется, появляются первые миражи. Пустыня разогрелась до своих обычных +38 и стала похожей на пустыню: ящерицы, песок вперемешку с гравием, иссохшие останки животных. Наконец, мы находим в горах проход, прорубленный древним ледником или давно высохшим потоком,— здесь может пройти и грузовик. Правда, грузовик не может, подобно Land Rover, карабкаться на берега высохших ручьев, русла которых по-прежнему пересекают дорогу.

Кажется, участок подходит для соревнования по маунтин-байку, но это еще надо проверить. Спускаем с багажников велосипеды и облачаемся в экипировку. Коллегам-бельгийцам трасса дается относительно легко, у автора текста дыхание сбилось довольно быстро, чему виной — высота 2200 м, курение, вязкий гравий, почти полное отсутствие уклона и настороженное отношение к велосипедному спорту. Но сдаваться никто не собирался — мы выехали из ущелья минут через 20, и нас, частично бездыханных, подобрала подоспевшая колонна. Ну ничего, международные экипажи через год нам за все ответят.

Цена квадратного метра

Вечером прибыли к гигантским дюнам. Наиболее спортивная часть команды двинулась на вершину песчаной пирамиды, прихватив с собой сэнд-борд. Звездой заездов стал Отец, который твердо решил обскакать всех и во всем. С определенной долей уверенности можно сказать, что он стал одним из первых монгольских сэндбордистов.

Ставить палатку в песке как-то странно. Колышки, естественно, почти не фиксируются. Успокаивает только отсутствие ветра. Как поставили, так и поставили, а пока готовимся ко сну. Вдруг безо всякого предупреждения налетает сногсшибательный порыв ветра, мгновенно подняв в воздух тучу песка. Вместе с тучей песка ветер поднял край палатки одного из членов нашего экипажа. Понятно, девушка палатку ставить не умеет — спешим на помощь, замечая краем глаза, что три наших "прекрасно установленных" рыжих купола взмывают в ночное небо.

Пусть и не сразу, поймать удалось всю сбежавшую жилплощадь, самая резвая палатка с логотипом G4 сошла с дистанции только в 500 м от лагеря. Вытрясая песок из всех телесных отверстий, ставим палатки заново, привязывая часть веревок к машинам. С утра нас похвалили за уникальное ноу-хау и заодно напомнили, что если бы мы легли чуть пораньше, как остальная часть экспедиции, палатки, придавленные весом хозяев, ни за что бы не унесло. После лидер экспедиции признался, что его палатка проделала некоторый путь вместе с ним, но было очень лень выходить.

Утро принесло две важных новости. Во-первых, песок стал неотъемлемой частью наших организмов и рациона, а во-вторых, накануне коллеги уничтожили пневмоподвеску одного из Discovery. По этому случаю механик Крис огородил раненый участок матрасиками от пыли и начал разбирать машину в районе правого переднего колеса. Он непрерывно ворчал, сетовал на праздных зрителей и периодически просил ключ на 12. Перспективы были неясны: найти пробой в воздушной магистрали и залатать его — это сложная и дорогостоящая операция даже в условиях техцентра. Очевидных путей решения проблемы было два: попытаться доползти в нижнем, аварийном положении подвески до базового лагеря (почти невозможно, учитывая ландшафт) или, наоборот, накачать контур, заглушить его и принудительно зафиксировать машину наверху.

Помочь мы ничем не могли, поэтому поехали колесить по дюнам. Вот здесь легкий Freelander показал себя с лучшей стороны. В отличие от Disco, он может стартовать на песке даже в гору и вообще не вязнет, если его не закопать намеренно.

После полудня случилось невероятное: Крис нашел пробитый патрубок, вырезал новый и приспособил его на место. Как это возможно в полевых условиях (в караване нет "технички" с полным набором запчастей), остается непонятным. Машина ожила полностью, и мы едем дальше.

Дружба народов

График нарушен, поэтому к уникальным замерзшим водопадам (в пустыне!) мы не поехали и решили срезать путь через цепь холмов, чтобы до темноты прибыть во второй лагерь рядом с городом Даланзадгад. Юрты — это уже как дом родной, а походный душ, организованный в кузове грузовика — просто предел мечтаний. Килограммы песка из ушей и других укромных мест наконец-то покидают тело.

Ужин обходится без космической еды — Отец зажарил баранью ногу по рецепту кочевников. Без фольги, правда, все равно не обошлось — в нее обернули мясо, прежде чем закопать в углях. Запиваем баранину кислым монгольским алкоголем, полученным из молока. Пьем в компании Отца и за его здоровье. Не исключено, что, кроме нас, никто не узнает о его вкладе в G4 Challenge.

Следующим утром маленький винтовой самолет доставил нас обратно в Улан-Батор. До вечера успеваем навестить монгольское отделение Красного Креста, помощь которому — одна из целей G4. Волонтеры и чиновники рассказывают нам, как непросто пользоваться медпомощью людям, которые весь год кочуют.

Население самого Улан-Батора уже никуда не кочует, только к окраинам прибились скромные юрты разорившихся пастухов. Кроме них сюда прикочевали толпы американских туристов-пенсионеров (их везде много) и, как ни странно, замечено некоторое количество ирландцев. В центре города есть паб, где за одним из столиков едва ли не круглые сутки тусуются рыжеволосые люди отнюдь не монгольского вида.

А мы с твердым намерением покутить идем туда, где любят бывать местные,— в пивную Khan Brau, где подают одноименное пиво. За нашим столиком — проводник (а теперь друг, товарищ и брат) Уги, его девушка и их друзья. Мы пьем, как принято: окунув перед этим мизинец в рюмку и отдав первые капли небу, ветру и земле. И заранее завидуем участникам G4 Challenge: нас к соревнованиям уже не допустят — мы слишком много знаем, у нас тут везде свои люди.