Ценовые интриги на рынке зерна: производитель шел и думал не спеша, а не стать ли экспортером в США?
ВРЕЗКА
Евгений Григорьевич Тюрин, вице-президент корпорации "Росхлебопродукт":
Было бы прекрасно, если бы можно было приехать на биржу и закупить. Например, в феврале ты уже точно будешь знать, что тебе в сентябре привезут нужные, допустим, 100 тысяч тонн — и никаких проблем. Мы же сейчас работаем как дикари: едешь, сам договариваешься, сам закупаешь, сам ищешь транспорт...
Главная задача — сохранить зерно. Всех просят: везите зерно на элеватор, это ваша собственность, как вы ею распорядитесь — ваше дело, когда-нибудь вас устроит какая-нибудь цена, какое-нибудь предложение; сейчас главное, чтоб зерно не осталось под открытым небом. В принципе все сейчас так и поступают: зерно на элеваторы везут (там, где его уже собрали), хотя в отчете его нет. В отчет крестьяне его не записывают, так как денег за него еще им не заплатили.
====================================================
"Помещик Х-в имеет незаселенную землю в Ефремовском уезде, которую держит у него купец на аренде за 5000 руб. Купец этот возделывает землю наймом и в обыкновенные годы снимает хлеба на сумму до 15000 руб. Это его валовый доход. Чистый же простирается за уплатою арендной суммы и всех издержек по обработке (от 15 до 20%). С каковой промышленности можно получить всегда такой доход?!"
Из отчетной записки графу Киселеву, министру государственных имуществ при Николае I"
Цены на зерно: рынок получил по "невидимым рукам"
Сегодня, накануне кампании по продаже зерна нового урожая, в России сложилась беспрецедентная ситуация. Рынок зерна существует, не имея, как это ни парадоксально, такого тривиального элемента, как цена.
За много предыдущих лет вошло в привычку, что цена (даже несмотря на появление в последнее время зерновых бирж) диктуется самым крупным заказчиком — государством. В принципе так было и в прошлом году. Теперь, когда у государства нет денег на оплату крестьянам не то что половины урожая, как раньше, а даже десятой его части, закупаемой в федеральный фонд, когда отменены все госзаказы, стало ясно — вот он, свободный рынок as it is. Но рынок получился странный — налицо только две его составные части: товар и спрос. А цены, которая должна, если верить авторитетам экономической науки, сложиться на пересечении кривых спроса и предложения, — вот ее-то как раз и нет.
В цивилизованном мире, в отличие от России, все зерно проходит через биржу. Биржа обеспечивает быстрейшее перемещение товара от производителей к потребителям, регулирует товарооборот и пропорции товарообмена, обеспечивает формирование рыночных цен и страхование производителей от их колебаний. Существуют огромные ассоциации зернопроизвоителей, мельников, хлебопеков, которые следят за соблюдением единых для всех производителей и потребителей правил, а это дает возможность установиться именно той цене на хлеб, которая и устраивает все стороны. В России же, что касается зерна, сейчас столь четкого и отлаженного механизма ценообразования просто не существует.
Российские производители, видимо, побоявшись продешевить, сами назвать цену не смогли и обратились к авторитету — Минсельхозпроду, который в прошлом году "на раз" определил цену равновесия. Правда, напомним, тогда получилось не совсем по Самуэльсону — крестьяне были готовы продавать пшеницу по 40-50 тыс. за тонну, а Минсельхозпрод установил аж 77! Это привело к увеличению объема государственных закупок почти на 8%, заметному перерасходу бюджетных средств, но порядок (зерновую монополию государства — sic!) сохранить удалось — куда было коммерческим оптовым структурам тягаться с государством! Однако в конечном итоге товаропроизводители проиграли — поверив чиновному и, как казалось, щедрому покупателю, они привозили зерно на элеваторы и оформляли как проданное. Но, как отмечал в начале этого года Ъ, (#5, стр. 4-5, "Аграрный вопрос и критики Заверюхи"), давать обещания и не заплатить — это все-таки более жесткий монетаризм, чем давать обещания и заплатить: расплатились с крестьянами только через полгода, да и то не по "гамбургскому счету" — деньги, которые они получили, к тому моменту уже изрядно обесценились.
В этом году зерновая коллизия развивается, к сожалению, по сходному сценарию. Полтора месяца шел "мучительно-дипломатический" процесс переговоров акционерного общества "Росхлебопродукт", которому поручено формирование государственных ресурсов на 1994 год, и производителей. И полтора месяца, когда уже полным ходом шла уборка урожая, производители оставались в неведении относительно того, по какой же цене будет закупаться зерно в федеральный фонд. Итог переговоров в этом году был более обнадеживающим, чем в прошлом: "денежные власти" — Минфин и ЦБ — видимо, все-таки решили не позволять Минсельхозпроду еще больше разорять бюджет и закручивать спираль неплатежей, цена в итоге переговоров была рекомендована на уровне 220 тыс./т, близком к уровню биржевых котировок зерновых фьючерсов начала сентября с поставкой в октябре-декабре.
Казалось бы, на сей раз удалось обойтись без "ценовых ножниц" внутри России — госцена достаточно высокая, дабы производитель не ушел совсем "в себя", но и достаточно низкая, для того чтобы государство открыто не перебивало рынок. Однако когда рекомендованную цену образца 1994 года стали всесторонне "пробовать на вкус", оказалось, что опять не все сходится.
Опыт учит однобоко
Евгений Тюрин, вице-президент корпорации "Росхлебопродукт", считает, что суть проблемы в следующем: "Допустим, в Краснодаре собрали урожай пшеницы. Теперь надо заплатить крестьянину за работу, оплатить погрузку и доставку на элеватор, разгрузку, ответственное хранение, потом доставку к железной дороге, опять-таки погрузку и, наконец, заплатить за железнодорожные перевозки. А расстояния до потребителей в России немалые, и стоимость доставки очень существенно отражается на конечной стоимости товара: только железнодорожный тариф до Москвы — 50 тысяч рублей за тонну, а до Петербурга — и того больше. Подсчитали — получается, что в Петербург это зерно приедет по цене больше 340 тыс./т (почти $145 по курсу на середину сентября), тогда как пшеница из Германии, предположительно лучшего качества, обойдется по $120 за тонну (CIF С.-Петербург). Такая же ситуация во всех приграничных районах — можно себе представить, насколько
дороже канадского обошлось бы краснодарское зерно Владивостоку или Камчатке!.
Иными словами, "ножницы" все-таки раскрылись, но теперь уже — международного масштаба: импорт мог бы попортить много крови отечественным производителям. По нашим приблизительным оценкам, при таких "ножницах" вполне возможно было бы ожидать, что негосударственный импорт и импорт в фонды субъектов федерации мог бы составить дополнительно 4-6 млн т, что неминуемо привело бы к оттоку валюты из России и кризису сбыта на внутреннем зерновом рынке.
========================================
ВРЕЗКА
Импорт зерна, естественно, оказывает значительное влияние на внутренний рынок России. В 1990-1992 годах импорт из стран дальнего зарубежья составлял 23 млн т. В 1993 году централизованный импорт снизился до 11 млн т. В начале же этого года вообще речь шла о том, чтоб полностью отказаться от импортного зерна, но факты — упрямая вещь: только для продовольственных целей в России не хватает 1-3 млн т сильных и твердых сортов пшеницы, а для фуража — 3-4 млн т кукурузы.
Из стран СНГ — бывших "всесоюзных житниц" в этом году особой помощи ждать не приходится. По словам президента ВАО "Экспортхлеб" Александра Белика, на Украине в результате экономических и погодных неурядиц ожидается в полтора раза меньший урожай, чем в прошлом году, — порядка 15 млн т. К тому же, Украина еще не рассчиталась с долгами за поставки нефти (а в прошлом году много контрактов на поставку нефти было заключено именно под текущий урожай). Плохая ситуация складывается и в Белоруссии. И только в Казахстане ожидается некоторый излишек урожая — где-то 1-2 млн т — для экспорта в страны СНГ, но и этот излишек тоже вдвое меньше, чем в прошлом году, когда он составлял 4 млн т.
Поскольку и российский урожай в этом году ожидается на 8-10% ниже прошлогоднего (как всегда, клейковина не набрала силу), а дефицит зернового баланса надо компенсировать, ожидаются закупки примерно 6 млн т, предположительно в США.
КОНЕЦ ВРЕЗКИ
Цену опять нужно было корректировать. И здесь вновь пригодился опыт прошлого года — заметим, что, учась на своих же ошибках, правительство, видимо, избрало не самый эффективный вариант — учиться на каждой из них в отдельности.
Следует вспомнить, что и в прошлом году именно в начале сентября, когда в России были определены рекомендуемые закупочные цены, возник феномен международных "ножниц": при сохранении тенденций на европейском и российском рынках и существовавшего на тот момент курса доллара на ММВБ появилась вероятность пересечения ценовых кривых — снижающейся на Западе и растущей в России. Напомним, что после утверждения Советом министров России сентябрьских закупочных цен на зерно рекомендуемая цена тонны мягкой пшеницы третьего класса для закупки в федеральные фонды для государственных нужд составила 77 тыс. рублей, или $77,58 по официальному курсу на конец августа. При индексации российских закупочных цен по коэффициенту 1,1, как это было предусмотрено постановлением Совмина, к концу сентября цена того же сорта пшеницы в России могла составить $85 (без НДС и транспортных издержек), а на европейском рынке — $80 (FOB). Еще разок проиндексировали бы — и российское зерно стало бы дороже американского или европейского. Но не стало: как по мановению волшебной палочки, курс доллара в России взлетел на 18% (и случилось это, отметим, 21 сентября).
Точно так же и в этом году: цены сближались, но несколько рывков курса доллара — и все быстро встало на положенные места. Когда 11 октября курс рубля оборвался до 3926 R/$, цена пшеницы в пересчете на валюту (в том числе и фьючерсную) упала до $75-80 за тонну. Европейская пшеничка оказалась дороже нашей, не изменившись при этом в цене ни на цент. Теперь не страшен даже откат курса или выход на плато — у российской пшеницы против западной создался 15-20-процентный запас дешевизны по ценам FOB (подробнее см. Ъ #38, стр. 5-9, и Ъ #37, стр. 70-73).
И хотя нельзя заявить с полной определенностью, что и прошлогодние и нынешние колебания курса доллара были намеренно вызваны российским правительством для достижения внутренними ценами на зерно мирового уровня (в прошлом году был еще и указ #1400, см. Ъ #39 за 1993 г., стр. 22, а в этом — много другого, см. материал в этом номере Ъ), исключать такой возможности нельзя. Рывок доллара обеспечил искомое равновесие внутренней рекомендованной (читай: назначенной) цены на хлеб и цен мирового рынка.
Однако стали ли после этого рекомендованные цены барометром, точно отражающим реальное состояние внутреннего рынка? Похоже, что не совсем.
"Если бы я мог выбирать отца, я бы не родился вовсе" (Альбер Камю)
Как и следовало ожидать, согласованная цена на 1994 год — та самая, по которой и идут реальные закупки хлеба, — оказалась ниже первоначально рекомендованной "Росхлебопродуктом": в федеральный фонд пшеница высшего сорта закупается по 190 тыс. руб./т, I и II сортов — по 180 тыс. руб./т франко-вагон станции отправления. (Отметим, что со всеми накрутками и без инфляционной индексации в Москве это зерно все-таки будет стоить около 240 тыс. руб./т.) Вот, вроде бы, ожидаемая картина — цена начала раскачиваться под действием спроса. Но в этих колебаниях еще, увы, совсем не виден принцип Самуэльсона, до равновесных этим ценам далеко.
Во-первых, потому, что речь идет лишь о части урожая. Расклад на сегодня такой: "Росхлебопродукт" должен постараться закупить у производителя в федеральный фонд 10-12% от выращенного урожая, региональные фонды претендуют еще примерно на 25%. Да при том с закупкой и этой части урожая могут возникнуть проблемы: по оценкам аналитиков Центра исследования экономической конъюнктуры при правительстве Российской Федерации, выделенных "Росхлебопродукту" на данный момент денег хватает всего лишь на два с половиной миллиона тонн из необходимых десяти.
Во-вторых, потому, что цена на эту самую часть урожая, закупаемого государством, если и может служить ориентиром при продаже оставшихся 65% урожая, то уж очень отдаленным.
"Росхлебопродукт", закупая хлеб, представляет вроде бы потребителя. Но потребителя своеобразного. В отличие от всех остальных коммерческих структур, долженствующих закупать зерно из собственных оборотных средств, "Росхлебопродукт" получает фактически льготные кредиты: 50% годовых — это более чем по-божески. (Подробнее о финансировании закупок сельхозпродукции см. интервью с представителями банков.) А льготные кредиты дают "Росхлебопродукту" возможность закупать зерно по более высоким ценам, чем те, которые могли бы предложить коммерческие организации. То есть точкой отсчета опять становится отчасти искусственно созданная цена.
Искусственной она является и по еще одной причине: тысячные и миллионные объемы "каравая-94", выведенные на свободный рынок, еще надо перевезти в "закрома", при этом обеспечив ритмичную поставку, сиречь организовать поток — с тока на элеватор, с элеватора на железную дорогу или на корабль, чтобы зерно "двинулось" по дороге и попало в результате в нужный пункт, сохранив при этом нормативную влажность и засоренность. Но схема движения зерна, созданная исключительно "под государство" еще во времена Кржижановского, таковой по сей день и осталась. В итоге зерновые агенты федерального правительства, имея еще не развалившуюся до конца сеть региональных организаций и давно сложившиеся связи, могут организовать поставку зерна, а вот коммерческие организации, по большому счету, — нет. Расходы на доставку у них будут совершенно иными, и это, так же как и ситуация с кредитованием, непременно отразится на закупочных ценах.
Не случайно сложившиеся цены биржевого рынка (140-150 тыс. руб./т за наличный товар) намного ниже предлагаемых государственными закупщиками. Цена, складывающаяся на бирже, по мнению руководителей "Росхлебопродукта", не отражает реальных затрат крестьянина, не создает объективной картины состояния зернового рынка. Грубо говоря, одной стороне жалко продать по такой цене, другой — дорого купить. Оттого на бирже и проходят крошечные партии зерна — по 5-6 тысяч, тогда как только один мелькомбинат в Москве в сутки требует 1000 т.
Вот так и получается, что крестьянину, получившему полную экономическую свободу (почти по Шумпетеру) продавать зерно как ему вздумается, на деле этой свободой воспользоваться будет трудно. Не произошла еще смычка спроса и предложения, которая и должна обеспечить установление равновесных цен.
Цена и самоопределение зерновых игроков
Цены вели бы себя намного спокойнее (во всяком случае, предсказуемее) даже при непредсказуемом поведении рубля, если бы в России, как на Западе, существовали четкие правила игры для всех фигурантов зернового рынка. Но их нет — нет типовых контрактов, нет механизма страхования, не разработаны единые принципы наложения штрафных санкций.
Есть надежда, что в этом направлении будет работать недавно созданный Российский зерновой союз, учредили который такие крупные структуры, как АО "Росхлебопродукт", ВАО "Экспортхлеб", Московская товарная биржа, компания "ОГО" и другие. Однако надеяться на какие-то кардинальные перемены с помощью этого союза еще слишком рано — он пока находится в зачаточном состоянии.
Правда, один из главных инструментов определения цены зерна — фьючерсная торговля — уже набирает обороты. По мнению заведующего секцией зерновых фьючерсов МТБ Владимира Тоцкого, рост числа заключаемых сделок и колебания цен ясно свидетельствуют о том, что биржевая игра с пшеницей пошла. А раз так, будут и игроки. И на бирже ведется активная деятельность с целью их привлечения.
Разработаны механизмы торговли, внедрение которых поможет упорядочить торговлю зерном в целом и биржевую торговлю в частности, предполагается ввести залоговую систему торговли. В этой связи МТБ предлагает фирмам начать работу по выпуску товарных сертификатов, то есть товарораспределительных документов, которые подразумевали бы наличие за ними определенного количества товара и могли быть приравнены к каким-то денежным эквивалентам. Их можно было бы принимать в залог, пускать в обращение, таким образом оперируя реальным товаром. Это выгодно также и с политической точки зрения — фирма, аккуратно поставляющая товар по своим сертификатам, заслужила бы устойчивый авторитет, в противном случае ее имя будет навеки испорчено. Фирма "ОГО" уже оценила все возможные плюсы от подобной акции и выпустила "хлебный вексель", владелец которого автоматически становится хозяином установленного количества товара.
Еще одна из перспективных разработок МТБ — система гарантий выполнения контракта, заключенного на бирже, уже хорошо себя зарекомендовавшая. Состоит она в том, что организуется целая цепь юридических лиц, связанных между собой определенными обязательствами: если клиент брокера
нарушил условия контракта и не поставил по нему товар (или, с другой стороны, не оплатил его), брокер сам обязан "поручиться по векселю"; если же и брокер оказался несостоятельным, с контрагентом расплачивается вся расчетная палата, виновник же (клиент или брокер) штрафуется, отстраняется от торгов.
Все эти меры, безусловно, значительно сокращают риск невыполнения заключенных договоров. Однако не так просто преодолеть стену недоверчивости со стороны сельхозпроизводителей, привыкших во всем полагаться на государство и боящихся свободного рынка, тем более что и "Росхлебопродукт" по-прежнему игнорирует возможность совершения сделок по закупкам зерна через биржи.
Можно, впрочем, надеяться, что уже в этом году разработанные механизмы гарантий привлекут на биржи и коммерческие структуры, и значительное число зернопроизводителей. Однако пока еще объемы зерна, проходящего через фьючерсную секцию МТБ, слишком невелики, чтобы по ним можно было судить о том, какие цены на зерно будут складываться даже к концу года, а тем более, скажем, через год. Биржа пока слаба. Не случайно же во время последнего скачка доллара на ММВБ фьючерсная секция МТБ не работала — там опасались дестабилизации рынка.
Зерно в законе
Фьючерсная торговля биржевым зерном могла бы действительно дать сильный толчок развитию настоящего зернового рынка в России, но при одном условии: если бы все опиралось на четкую законодательную базу. Сейчас же, при полном отсутствии таковой в отношении зернового рынка, попытки самоорганизации его выступают как суррогат, подмена такого законодательства. Со всеми последствиями, отсюда вытекающими: рынок сам по себе слаб, неконкурентен и перекошен. Но, похоже, надеяться на какое-либо регулирующее законодательное воздействие на него не приходится и в этом году.
Проект нового закона о зерне пока еще только намечен к обсуждению в Думе. Радует, что основным направлением проекта является стремление поддержать отечественного товаропроизводителя. Одно из предполагаемых положений гласит: "Запрещается завоз по импорту тех видов сельхозпродукции, потребность в которых полностью удовлетворяется за счет собственного производства. Средства бюджета в этом случае не выделяются". Также в целях экономического стимулирования производителей продовольствия предусматривается установление льгот по налогообложению, целевых дотаций и субсидий производителям для государственных нужд. Предполагается, что государство должно устанавливать минимально гарантированные закупочные цены с тем расчетом, чтобы они обеспечивали возмещение материальных затрат и получение дохода, достаточного для обеспечения расширенного воспроизводства. Хотя, впрочем, есть и ограничения: "Правительству и органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации предоставляется право устанавливать нормативное соотношение между стоимостью закупаемого сырья и стоимостью вырабатываемой из него готовой продукции, а также предельный размер надбавок к оптовым ценам".
В общем, много чего в новом законе предполагается. Но, к сожалению, не видно пока одного — стимулов, могущих привлечь к зерновому рынку частный капитал. Не говоря уж о том, что даже возможных положительных результатов от принятия этого законопроекта в этом году уж точно не дождаться — даже если в октябре он будет принят, далеко не бесспорно, что в этом году он уже заработает.
Появятся ли наши в Америке?
А тем временем игры на валютной бирже могут сыграть с внутренним рынком злую шутку. Когда рублю объявили настоящую войну на валютной бирже, цены отечественного зерна к концу первой декады октября упали ниже уровня европейских. В итоге многим коммерческим структурам сегодня есть смысл подумать о переквалификации из внутрироссийских "снабженцев" в респектабельных зерновых экспортеров. Были бы цены низки, а спрос найдется — зерно может быть продано на Украину, в Китай, который, по сведениям Экспортхлеба, в этом году тоже выступит в качестве импортера, да хоть в Австралию (запас пока позволяет покрыть издержки даже на трансокеанские перевозки). Да и "самовывоз" (по крайней мере в части фрахта) можно переложить на иностранных контрагентов, избавившись от головной боли.
"Запад нам поможет" — в этом можно не сомневаться. Вспомним опять прошлый год: тогда даже в условиях куда менее масштабного удешевления зерна крупные иностранные торговые фирмы — Continental, Luis Dreyfus, Richco — проявили живейший интерес к российскому зерну. Богатый опыт работы с зерном, произведенным в странах СНГ, накопила и использовала и компания Cargill.
В этом году (при условии, конечно, что валютный рынок не "прогнут" до прежнего уровня — что, впрочем, маловероятно), по предварительным прогнозам, в октябре-декабре, российские зерновые фирмы, оперируя на рынке фьючерсов и реального товара, имеют все шансы заключить выгодные экспортные контракты на 1-3 млн т пищевого и фуражного зерна.
Ключевой для коммерческих структур становится проблема хеджирования валютных рисков, внутренних ценовых рисков и рисков исполнения контрактов на поставку внутренними продавцами. Действительно, валютный рынок сейчас в состоянии "грогги". Что будет, когда он "вернется в свою тарелку" и когда это будет, сейчас не знает никто, да и внутренняя ценовая конъюнктура зернового рынка может реагировать на октябрьскую череду коллизий весьма нервно. Но вот как это отразится на внутренних ценах — предсказать можно. Отток зерна с внутреннего рынка при условии недостаточности его внутреннего производства и слабости механизмов саморегуляции рынка может привести к резкому росту цен на хлеб.
Никита Ъ-Кириченко, Марина Ъ-Шпагина, Татьяна Ъ-Хлебникова