Человекочасы

представляет Алексей Тарханов

Часовщики Baume & Mercier показали три новые модели коллекции William Baume — оммаж Уильяму Бому (1885-1956), человеку, который в 1920-х сделал одну из старейших женевских марок по-настоящему современной.

В женевской штаб-квартире Baume & Mercier висят портреты отцов-основателей — начиная с достопочтенного Луи-Виктора Бома, создавшего в 1830 году вместе с братом Селестаном фирму "Братья Бом". Как на всех без исключения прижизненных дагеротипах часовых основоположников, у него горделиво-испуганный вид и торжественная растительность на лице.

От него остались фамилия в названии и лозунг при входе на мануфактуру: "Выпускать часы только лучшего качества", живо напомнивший мне студенческую практику в слесарном цехе: "Качество — забота всенародная". Разница в том, что в моем цехе лениво слесарили слесаря, а "Братья Бом" в своей деревушке боролись за место в истории часового искусства. С 1892 года они десять лет были абсолютными рекордсменами хронометрической точности, получали награды, меняли статус марки и менялись сами. Причем делали это не только братья Бом, но и сыновья Бом и внуки Бом, в свою очередь.

Уильям Бом, в честь которого названа серия,— как раз Бом-внук. Его портрет — это портрет человека другого времени и другого жизненного опыта, не исчерпывающегося часовыми избушками в горах. Он уже не стоит навытяжку перед фотографом, а полулежит в шезлонге вроде тех, что ставили на прогулочных палубах трансокеанских пакетботов. Высокий лоб, бритая голова, веселые глаза и довольная улыбка — ему есть чем гордиться. В 1918 году он встретил в Париже ювелира Поля Мерсье и создал вместе с ним нынешнюю марку Baume & Mercier.

Мерсье и Бом, Бом и Мерсье сделали ее современной, ориентированной на дизайн, а не на часовые рекорды,— марку для рук, а не для часовых музеев. Так что линия посвящена не только 178-летию марки, но и 90-летию знаменитой встречи, объединившей Бома с Мерсье крепче, чем Станиславского с Немировичем. Три главные ее модели напоминают о бомовских часовых победах и завоеваниях. Здесь есть, например, часы с турбийоном, а ведь Baume & Mercier не выпускали турбийонов чуть ли не с довоенных времен. Но смотрите же, руки помнят! И хотя William Baume Tourbillon — крупные мужские часы 43 мм в диаметре, с турбийоном на 9 часах и секундным циферблатом на 6 часах — выпущены всего в десяти экземплярах, Москва наверняка вырвет свою долю.

Часы William Baume Retrograde получили ретроградную секундную стрелку. Она расположена в нижней части циферблата (между 4 и 8 часами) и отсчитывает минуту в два движения: проходит 30 секунд, возвращается к нулю и отсчитывает еще 30. Это коллекционное усложнение на любителя, смысл которого можно найти в удобстве чтения: если вам нужно 45 секунд, вам незачем следить за первыми 30, если 25 — вы забываете о вторых. Несомненное достоинство этой модели — большая дата на 12 часах и автоматический подзавод. Их выпушено 178.

И, конечно, не забудем William Baume Ultraplate. Классические часы к смокингу на самом деле одна из сложнейших задач для любой часовой мануфактуры. Сверхтонкие и сверхпростые часы с двумя стрелками сделать иногда труднее и почетнее, чем увесистые котлы с десятью турбийонами. С 1920-х годов фирма Baume & Mercier славилась своими сверхтонкими часами Black Tie.

Разумеется, William Baume Ultraplate — сверхтонкие нынешнего времени с невиданным для 1920-х годов размером циферблата (корпус имеет по нынешней моде 41 мм в диаметре). У этих часов специально разработанный для Baume & Mercier механизм 2 мм высотой, что позволяет уменьшить общую толщину корпуса до 5,8 мм. Настоящая часовая классика с коричневым крокодиловым ремешком, розовым золотом корпуса и посеребренным гильошированным циферблатом.

Полдела сделано, теперь марке остается только отметить всемирно-историческую роль Мерсье. Тем более что мы ему не чужие. Пусть Уильям Бом, человек-часы,— потомственный швейцарец. Зато Поль Мерсье Мерсье только по матери, французской модистке у Ворта, а по отцу Павел Чередниченко. Сын русского гвардейца, артист и гений пиара на дягилевский манер, заслуживающий если уж не именных часов, то именного шампанского.