14 октября писателю Владиславу Крапивину исполнится 70 лет. Для заместителя главного редактора "Власти" Вероники Куцылло это личный праздник.
Праздник, конечно, только как-то странно это: Слава — и семьдесят. В свердловском отряде "Каравелла" все люди независимо от возраста звали Крапивина Славой и на "ты". Мы с братом сначала смущались — все-таки в 1978-м Славе исполнилось ужасно много лет (целых сорок), но быстро привыкли. Мы вообще ко всему быстро привыкли — к тому, что никто не смеется, если у тебя что-то не получается. К тому, что старшие не шпыняют младших, что никто не ругается, если на первом занятии по фехтованию ты криво держишь рапиру, что кильнуться на яхте не так уж страшно, а наоборот, даже весело.
К тому времени когда мы попали в Свердловск, мы, конечно, уже прочитали и "Тень Каравеллы", и "Мальчик со шпагой". А еще в нашей городской библиотеке брат нашел книгу "Чем крепче ветер" — про отряд "Каравелла", созданный тем самым писателем, который написал эти книжки. Это казалось фантастикой: где-то есть люди, которые ходят по озеру на построенных своими руками яхтах, любят читать книги, умеют фехтовать, а главное — дружат. Мы отчаянно завидовали этим людям: им повезло жить в одном городе с Крапивиным — писателем и Командором. А мы жили с мамой в маленьком городке на севере Казахстана и понимали, что в Свердловск не попадем никогда.
А потом произошло так, что нашу маму арестовали. Эту историю мне до сих пор нелегко вспоминать, поэтому скажу лишь, что у мамы, работавшей секретарем в суде, тогда произошел острый конфликт с городской прокуроршей, бравшей взятки. А мама имела несколько наивные представления о том, какими должны быть самые гуманные в мире суд и прокуратура.
Мы остались вдвоем. Брату было четырнадцать, мне — десять. Дело было весной, и нам дали доучиться учебный год, но со следующего должны были отправить в городской детдом, про который ходили страшные слухи. Нам помогали мамины друзья, учителя и директор школы, но от детдома никто из них нас спасти не мог. И тогда брат написал письмо Владиславу Крапивину.
Иногда я пытаюсь представить себе, что получаю письмо от подростка, который просит о помощи, потому что его маму посадили в тюрьму. И спрашиваю себя: что бы я ответила? "Держись"? Не знаю.
Я каталась по двору на велосипеде, когда ко мне подошла незнакомая девушка и спросила: "Мальчик, а ты не знаешь Костю и Нику Куцылло?" Мальчик — потому что коротко стриженная и в братовых штанах. Я, ощетинившись, спросила: "А вы кто — из домоуправления?" Я тогда очень не любила тех, кто в домоуправлении: у нас уже сняли телефон ("Дети же не смогут за него платить") и приходили осматривать квартиру ("Дети же не смогут в ней жить, все равно в детдом отправят"). "Нет,— сказала девушка.— Я Наташа Соломко, инструктор "Каравеллы". Я из Свердловска, от Славы Крапивина".
Наташе было тогда лет 25, она училась в Литинституте, у нее были корочки "Пионерской правды" и сопроводительное письмо от члена Союза писателей СССР Владислава Крапивина. Гороно и всякие собесы с домоуправлениями ничего не смогли противопоставить ее натиску.
В середине августа мы улетели в Свердловск. Первые две недели мы жили у Славы дома, спали на раскладушках в его крошечном кабинете, завешанном фотографиями, штурвалами и картинами с парусниками, читали "Вечный жемчуг" в рукописи и дореволюционное издание "Виконта де Бражелона" с ятями и ерами, общались с тряпичным зайцем Митькой, тогда еще не потерявшим один из двух своих пластмассовых глаз.
Потом Слава устроил нас в школу искусств для одаренных детей, где эти самые дети занимались балетом, музыкой и рисованием. За нами особых одаренностей не наблюдалось, но Слава как-то уговорил директора. Это, конечно, был не дом, а школа-интернат, но полагаю, что она сильно отличалась от казахстанского детдома. А два раза в неделю было счастье: "Каравелла". Фехтование, морские занятия, яхты, а главное — те самые друзья, настоящие, как в его книжках.
Так самый несчастный год моей детской жизни невероятным образом оказался и самым счастливым. Год — потому что летом 1979-го маму выпустили, и мы вернулись домой.
Мы виделись еще раз. Брат после армии заезжал в Свердловск, и я — после школы, по пути в Москву.
Двадцать лет спустя я наткнулась в книжном на книги Крапивина. Не то чтобы мы все забыли, но мы выросли, закрутились в новой, взрослой жизни: университет, 1991-й, 1993-й, работа... Детство осталось где-то очень далеко. Я ничего не знала про Славу нынешнего. А на полке в книжном стояли и старые книги, и написанные недавно. Было очень страшно открывать: что там, как? В 1990-х с обласканными советской властью писателями происходили чудовищные метаморфозы. Они тосковали по прошлой жизни с миллионными тиражами, гарантированным отдыхом в Коктебеле, гордым званием инженеров человеческих душ. Правда, Славу трудно назвать обласканным — и книг, и отряда ему не могли простить очень многие чиновники от педагогики. Сколько раз "Каравеллу" пытались разогнать, выставляли из помещения, печатали возмущенные статьи в газетах: мол, как может маститый писатель учить детей конфликтовать с учителями? А он учил не этому, а тому, как отстаивать свою честь, как чувствовать себя личностью, а не маленьким рабом школьной системы.
Я купила книгу. "Бронзовый мальчик". Мы читали ее вместе с мамой, как в детстве. Это был Слава, настоящий, как прежде,— с острым неприятием всяких несправедливостей, происходящих в жизни. И с главной мыслью, что с этими несправедливостями надо не мириться, а бороться.
Этим летом мы ездили в Екатеринбург и Тюмень (Слава вернулся в свой родной город полтора года назад по приглашению губернатора и Тюменского университета, где он теперь читает лекции). Ездили вчетвером: мама, брат, я и мой шестилетний сын Филипп. На озере Таватуй недалеко от Екатеринбурга Филиппа приняли в резерв барабанщиков "Каравеллы", существующей до сих пор с новым Командором — Ларисой Крапивиной. А в Тюмени мы гуляли со Славой по старым улочкам, где когда-то проходило его детство, из которого потом выросли все его книги. И продолжают вырастать.
Дома я смотрю на полку, отведенную под Славины книги, и завидую сыну. Он уже прочитал ""Чоки-чок", или Рыцарь прозрачного кота" и "Колесо Перепелкина", но ведь ему предстоит еще вся серия "В глубине Великого Кристалла". И "Острова и капитаны". И новая книга, только что вышедшая,— "Бриг "Артемида"".
Спасибо, Слава! И с днем рождения!