Сегодня, согласно плану Медведева--Саркози, российские войска должны быть выведены с территории Грузии. Чтобы проверить, насколько выполняется этот план, сегодня буферную зону между Грузией и Южной Осетией посетит глава МИД Франции Бернар Кушнер. А вчера эту зону проинспектировал спецкор Ъ МИХАИЛ ЗЫГАРЬ, который выяснил, действительно ли российские войска выведены досрочно.
Грузинское село Эргнети — последнее перед границей с Южной Осетией. Еще в среду эта территория входила в зону безопасности, которую контролировали российские военные. А вчера впервые за несколько недель сюда приехали местные жители — посмотреть, что случилось с их домами.
Мы подъезжаем к грузинскому блокпосту в Эргнети в тот момент, когда село осматривает секретарь совбеза Грузии Александр Ломая. На блокпосту — небольшой переполох: грузинские спецназовцы вырывают друг у друга бинокль, чтобы посмотреть на то, что сейчас является границей. В трех сотнях метров, около старой бензоколонки, находится блокпост осетинских военных.
— Вывод российских войск уже завершен? — спрашиваю я Александра Ломая.— Нет. Российские войска еще остаются в Переви, это в Западной Грузии, и в Ахалгори, отсюда в сторону Тбилиси,— отвечает он.— Мы ждем, у них еще целый день.
Господин Ломая снова всматривается в ту сторону, где находится осетинский блокпост.
— А что будет после 10 октября? Здесь должны будут появиться наблюдатели ЕС?— Конечно. Мониторинг ЕС будет размещен по всей территории Грузии и будет следить за тем, как российские войска будут выводиться из Абхазии и Южной Осетии.
— Но российские власти много раз уже заявляли, что не допустят наблюдателей ЕС в Абхазию и Южную Осетию, а только на прилегающие к ним территории.
— Да? Они так говорят? А ЕС считает, что никаких российских войск не должно оставаться в Грузии. И мандат наблюдателей требует — это написано черным по белому — размещения наблюдателей по всей Грузии, включая абхазский и югоосетинский регионы.
Поговорив с секретарем совбеза, я отправляюсь пешком к осетинскому блокпосту. Метров за десять до него меня окружают люди в камуфляже, без погон, все кавказцы, но многие разговаривают между собой по-русски с сильным акцентом, значит, далеко не все осетины.
— Вы добровольцы? — спрашиваю я одного из них, пока меня ведут к штабу — разбитому каменному домику, со столом и кроватью внутри.
— Кто-кто? Мы пограничные войска Южной Осетии!— Республики Южная Осетия,— поправляет второй,— скоро у нас свое государство будет.
Несколько раз у меня проверяют паспорт и удостоверение, фамилию и дату рождения записывают в отдельный листок, а потом несколько раз звонят по телефону, диктуя мои данные. Я собираюсь уходить, но меня не отпускают — мы ждем машины из Цхинвали. Подъехавшие объясняют, что в следующий раз, прежде чем пройти в Южную Осетию, нужно обратиться в государственный комитет информации и получить разрешение.
Я уезжаю в Ахалгори — село, где и вчера оставались еще два российских блокпоста. По дороге мне навстречу то и дело проезжают оранжевые автобусы с возвращающимися беженцами. Александр Ломая уверял меня, что 20% всех беженцев уже вернулись в свои дома.
Добраться до самого Ахалгори до вечера так и не удалось. Дорога к селу — живописный горный серпантин — перекрыта, а грузинские полицейские говорят, что поступило распоряжение никаких журналистов к российским блокпостам не пускать.
— Они там что-то еще копают. Вон, поглядите, отсюда видно,— говорит мне полицейский, показывая на блокпост метрах в трехстах.— А что там говорят? Русские уйдут отсюда?
— Говорят, что завтра к вам приедет французский министр Бернар Кушнер,— отвечаю я.
— А он, интересно, знает?