шоу фламенко
В Кремле с программой "Мое одиночество" в очередной раз выступил Хоакин Кортес. Шоу было составлено по гастрольному принципу "лучшее, любимое и только для вас". Излияния "принца фламенко" оставили равнодушной МАРИЮ Ъ-СИДЕЛЬНИКОВУ.
Заезды Хоакина Кортеса в Москву из года в год режиссируются по одинаковому сценарию. По всему городу развешиваются рекламные щиты, на которых господин Кортес, положа руку на сердце, зазывает "на единственное шоу принца фламенко в Москве". Эпитетов в превосходной степени с каждым разом становится все больше: "великий танцор", "секс-символ Испании", "новый Рудольф Нуриев", "танцующий бог", "представление мирового класса". В Москве божество ведет вполне земной образ жизни — непременно посещает московские вечеринки, и светские хроникеры рапортуют о том, что господин отобедал телятиной на ребрышках, а зрители отдают практически последнее за билеты (цены на Кортеса по-прежнему заоблачные: галерка — от 1200, партер — от 4000 рублей). Но, как показало нынешнее выступление, этот сценарий перестает работать.
В этом году давки и километровой очереди в Александровском саду уже не было, даже активные спекулянты у Кутафьей башни стояли поникшие — былых выручек ждать уже не приходится. Зал заполнился примерно наполовину, и в течение шоу свободных мест становилось все больше — зрители демонстративно уходили. Полуобнаженный господин Кортес, распластавшись в лучах прожектора, появился на сцене с небольшим опозданием и сразу принялся за страдания. Извиваясь в страшных мучениях на полу, он хватал себя за голову, бил кулаками о грудь и заходился в неуклюжих кувырках. Секс-символ Испании заметно подрастерял былую форму, и очень скоро голый торс был надежно спрятан под жакетом-болеро. На эмоции работал и свет: все выходы господин Кортес совершал непременно из затуманенной темноты, а финальный удар каблучком — под яркую вспышку.
Демонстрировать свое мастерство танцора фламенко Хоакин Кортес не торопился, предпочитая делать томные паузы, растягивать позы и активно работать лицом на публику. Долгожданные первые удары испанской чечетки сапатеадо, за исполнение которой Хоакин Кортес и удостоился мировой славы, выдали серьезные проблемы со звуком. Микрофоны фонили так, что в один момент разозленный цыган замер как вкопанный посреди сцены и принялся нервно кричать за кулисы, тщетно пытаясь выбить нормальный звук. Так и не добившись результата, в финале он все-таки исполнил коронный танец булериа (в переводе с языка фламенко означает молниеносный танец с мелкими постепенно ускоряющимися сапатеадо и множеством хлопков участников оркестра и самого танцовщика).
Господин Кортес подолгу на сцене не задерживался — погарцует минутки две, обратившись в зал, приложит руку к уху, дождется аплодисментов и за кулисы. Не унывал только ансамбль: с отчаяньем мартовских котов они голосили душераздирающие испанские песни, и казалось, что это не кончится никогда. Даже одинокий вопль разочаровавшегося поклонника "жалко, что нет помидоров" потерялся в их стройном заунывном пении.