Концерт классика
В Большом зале консерватории прошел концерт Российского национального оркестра под управлением Михаила Плетнева. Знаменитый отечественный дирижер в этот раз экспериментировал с симфонической музыкой Франца Шуберта. За перевоплощениями музыкального образа австрийского композитора наблюдал АЛЕКСЕЙ Ъ-ТРИФОНОВ.
Чуть меньше года назад Российский национальный оркестр уже играл Неоконченную симфонию Шуберта в БЗК. Правда, тогда за дирижерским пультом стоял Владимир Юровский, а симфония была "окончена" композитором Антоном Сафроновым. Если сравнивать исполнения собственно шубертовской музыки, то у Юровского преобладал романтический порыв. В исполнении Михаила Плетнева настроения менялись в каждой из частей многократно. Иной раз возникало ощущение не симфонии, а барочного кончерто гроссо — каждая часть была разбита на множество двух-трехминутных эпизодов, в каждом из которых преобладало свое настроение, динамика и темпы.
Про темпы надо сказать отдельно. Традиционно Неоконченную симфонию играют 23-24 минуты, Михаилу Плетневу для ее исполнения потребовалось целых полчаса: это было самое длительное исполнение этой симфонии из всех известных. Однако добиться результатов, аналогичных тем, которые в свое время получил Серджиу Челибидаке, столь же сильно растягивая симфонии Брукнера, Плетневу, увы, не удалось: сильно пострадала форма. К тому же основной эмоционально-энергетический посыл у РНО сосредоточился на увертюре Шуберта "Розамунда", исполнявшейся в самом начале концерта. Ее Михаил Плетнев сыграл в духе бетховенского "Эгмонта" — как трагическое произведение, наполненное драматизмом и романтической чувственностью. Вообще, в некоторых местах "Розамунда" была очень близка к "Сече при Керженце" и "Ночи на Лысой горе". Возможно, подобная, обычно несвойственная Плетневу мозаика стилей была вызвана наложением на Шуберта музыки Римского-Корсакова, концерт из которой РНО под управлением Плетнева недавно довольно ярко сыграл в БЗК. Пять дней, отделявшие один концерт от другого, видимо, не позволили музыкантам перестроиться на иное звучание и мироощущение.
Во втором отделении концерта РНО исполнил Пятую симфонию Шуберта, причем первая ее часть в интерпретации Михаила Плетнева очень напоминала ранние "итальянские" симфонии Моцарта, во второй части маэстро явно вдохновляли лирические образы шубертовских Lied, в третьей и четвертой частях симфонии были явственны отсылки к поздним фортепианным сонатам Шуберта, а порой даже к романтизму конца XIX столетия в духе Танеева и Регера. Музыкальный контекст, созданный Михаилом Плетневым во время концерта, был весьма разнообразен — музыка Шуберта то оказывалась вписанной в барочную стилистику, то выстраивалась по стройным канонам венского классицизма, то подхватывалась бурными романтическими течениями. Возможно, Михаил Плетнев решил создать в России традицию исполнительского постмодернизма, когда главным становится не сама музыка, а тот контекст, в который ее вписывает интерпретатор, причем на протяжении концерта эти контексты могут меняться. Подобный подход вполне уместен при исполнении музыки Стравинского или Хиндемита, столь много и охотно игравших с самыми разнообразными композиторскими техниками и музыкальными стилями. Но применительно к музыке Франца Шуберта он, увы, создал лишь калейдоскоп арабесок, скрыв от слуха целостность повествования шубертовских симфоний.