Господа!
Хочется обратить ваше внимание на необходимость более тщательного изучения вопросов нашей истории, которых вы касаетесь в ваших публикациях. Так, в номере от 1 сентября с. г. в статье "Все говорят, что они за реформу" утверждается, что в соответствии с законом "Об укреплении связи школы с жизнью" "...учащиеся 9-10-х классов должны были по два дня в неделю работать на производстве или в сельском хозяйстве". Здесь неточность, поскольку в это время было введено 11-летнее образование, поэтому два дня в неделю работали и ученики 11-х классов.
А в приведенной в этом же разделе статьи фразе: "Для поступления в вуз теперь требовался стаж работы не менее двух лет" содержится дезинформация, поскольку 20% мест в вузах предоставлялось для отдельного конкурса выпускников школ, не имеющих стажа работы.
От редакции. Мы благодарим господина Тимофеева за внимательное отношение к журналу и хотели бы уточнить его уточнения. Школьная реформа 1958 года началась с письма Н. Хрущева в ЦК КПСС, в котором предлагалось ограничить образование школьников восемью классами, направлять всех выпускников на производство и в колхозы и разрешать получать полное среднее образование только параллельно с работой или в среднеспециальных и профессиональных учебных заведениях. Для наиболее талантливых детей Хрущев предлагал оставить прежние школы-десятилетки. Но и их выпускники должны были отправляться на фабрики и заводы. "В высшие учебные заведения,— писал Хрущев,— следует принимать молодежь, уже имеющую жизненный опыт, стаж практической работы". Предложения были одобрены Президиумом ЦК КПСС и опубликованы. При подготовке же закона "Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования СССР" проект Хрущева несколько смягчили. Средние школы не ликвидировали, но ввели в учебный план производственные дни и потому увеличили продолжительность обучения в старших классах. Однако переход на одиннадцатилетку намечалось провести с 1959 года за три-пять лет, а те, кто учился в 1958 году в 8-10-х классах, по-прежнему оканчивали десятилетку. А в некоторых регионах страны перейти на новую систему до смещения Хрущева так и не успели.
Кроме того, требование обязательности стажа для поступления в вузы в законе заменили на "предоставление преимущества лицам, имеющим стаж практической работы". Так что каждый вуз трактовал это положение, колеблясь между верноподданничеством и нуждой в талантливых студентах. В некоторые институты, например, выпускников школ принимали только на вечернее и заочное отделения при наличии трудовой книжки. В отдельных вузах существовала 20-процентная квота для школьников, но ее наличие сути хрущевской образовательной реформы не меняло. И эта частность вряд ли может служить основанием для того, чтобы делать вывод о дезинформации.
Добрый день!
Читаю журнал "Власть" N34 от 1 сентября 2008 г. На вопрос недели "Вы без Запада обойдетесь?" все опрошенные ответили либо в духе патриотизма, либо более-менее корректно. Но вот писатель Виктор Ерофеев выразил свою точку зрения в достаточно грубой форме. Хотелось бы задать господину Ерофееву всего лишь два вопроса, но, следуя его настрою, в такой же грубой форме:
1. У моих друзей в Ю. Осетии погибли родные люди под обстрелом установки "Град". Так вот, как бы выражал свое мнение господин Ерофеев, окажись он на месте моих друзей или на месте людей, находящихся в Цхинвале (Орфография автора — "Власть"; подробнее о том, чем Цхинвал отличается от Цхинвали, см. во "Власти" от 22 сентября) в момент ведения военных действий?
2. Если Франция для господина писателя является второй родиной, где он учился и жил, то какого хрена он делает в России и почему кропает свои шедевры именно на территории нашей Родины?
Наталья А., г. Сочи
От редакции. Благодарим Наталью А. за внимательное отношение к журналу. Напомним читателям, что в своем ответе Виктор Ерофеев не поддержал изоляционистские заявления российского руководства и высказал мнение, что власть думала "органом, который в народе называют жопой". Очевидно, именно последние слова задели Наталью А. Мы передали ее вопросы Виктору Ерофееву. Вот что он ответил:
— Я знаю, какого хрена я здесь делаю! Я русский писатель! И для меня нет главнее родины, чем Россия. И Россия для меня — это родина морали и родина достойных манер. А какой я писатель, Наталье А. лучше узнать у моих читателей и зрителей программы "Апокриф". Судя по всему, Наталья А. ни к моим читателям, ни к моим зрителям не относится.
Возможно, ответ писателя чересчур эмоционален, поэтому добавим к нему несколько более спокойных слов. Мы хотели бы обратить внимание нашей читательницы, что ответами "в духе патриотизма" она называет те ответы, авторы которых одобряют действия российских властей. Между тем любовь к родине и любовь к начальству — это не совсем одно и то же.
Здравствуйте, уважаемая редакция!
Я являюсь постоянным читателем журнала "Коммерсантъ-Власть". Информация в ваших статьях всегда является интересной, исчерпывающей и очень полезной. Однако в статье "Война новостей" в N36 (790) от 15 сентября 2008 г. автор допустил использование нецензурной лексики. На мой взгляд, это является не только неуважением к своим читателям, но и неуважением к русскому языку. Такое солидное издание, как ваше, не должно позволять себе такого.
С уважением, Добрякова Е.
От редакции. Благодарим госпожу Добрякову за внимательное отношение к журналу. Разумеется, наши авторы никогда не позволили бы себе нецензурную лексику на страницах журнала. Матерное слово было оставлено в приведенной цитате: мы посчитали, что аутентичная передача солдатской речи в данном случае важнее приличий. Надеемся, что русский язык при этом не пострадал. Приносим извинения тем читателям, которым наша любовь к точным цитатам показалась чрезмерной.