Премьер Владимир Путин вчера встретился с членами фракции "Справедливой России" и отказался прокомментировать, состоится ли трибунал СНГ над "деятелем типа Михаила Саакашвили". На все остальные вопросы он ответил исчерпывающе, хотя, по наблюдению специального корреспондента "Ъ" АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, далеко не все ответы обрадовали справороссов.
Встреча членов фракции "Справедливой России" с Владимиром Путиным проходила в доме приемов правительства за длинным столом, где с достоинством разместилось все руководство фракции. Для "Единой России" такого стола оказалось бы мало (ей и резиденция "Волжский утес" покажется тесной), а амбиции "Справедливой России" и ЛДПР этот стол исчерпывал полностью.
Депутаты, в отличие, например, от бизнесменов, не могут сидеть молча ("Собирают со всей Европы диссидентов, дабы Россию ругали..." — шептала одна дама соседу. "Никак не успокоятся..." — горько вздыхал он).
А некоторые, как, например, депутат Иван Грачев, вообще не могли сидеть. Все то время, пока не подошел премьер (минут сорок, не меньше), Иван Грачев простоял возле своего стула. Все сидели, а он стоял и не испытывал никакого дискомфорта. Наоборот, дискомфорт, по-моему, испытывали все остальные.
Я подошел к Ивану Грачеву и спросил, зачем же он стоит, если премьер еще даже не подошел. Я думал, может, Иван Грачев хочет, чтобы все видели его стоящим еще даже до появления премьера.
— Политического смысла нет,— сказал Иван Грачев.— Сидеть не хочу просто.
Собственно, уже в этой фразе содержался политический смысл.
— И вот женщины многие стоят,— показал он рукой на журналисток.— Неудобно сидеть в их присутствии.
Я, честно говоря, ахнул. Никто еще так глубоко и гуманно не оценивал эту ситуацию, возникающую на любом мероприятии с участием премьера.
Но это соображение и ко многому обязывало. Получалось, что если оно для Ивана Грачева так важно, то он не должен сесть и после того, как премьер войдет и поздоровается. И я представил себе эту картину. Да, надвигалась гуманитарная катастрофа. То есть гуманитарий, интеллигент явно не в первом поколении готов был сделать то, что заставило бы говорить о нем всю страну, а возможно, и весь мир. И дети его гордились бы им. И дамы все, конечно, ради которых он решился на этот безумный поступок. Хотя бы втайне.
Депутат Вера Лекарева, одна из многих, кто ждал премьера сидя, вдруг как-то странно поперхнулась, а потом сказала:
— Сейчас придет, чувствую... Надо бы нам сейчас по 50 граммов. А журналистам — по 100...
Насчет депутатов я был полностью согласен с Верой Лекаревой. Им и правда не мешало подлечиться, а то нервы у многих, похоже, барахлили. А вот для журналистов эти 100 граммов стали бы, боюсь, каким-то бессмысленным актом. Ну что такое: ни уму ни сердцу, только расстраиваться.
— Вы снимайте нас, снимайте,— продолжила Вера Лекарева, обращаясь к фотографам.— Может, в зале будущий президент.
— Будущий президент опаздывает,— поправил ее депутат Илья Пономарев.
За столом, в отличие от похожей встречи президента с фракцией ЛДПР, было много женщин. Депутаты надеялись, что это благотворно скажется на характере этой встречи. Правда, пока это, по-моему, сказывалось не очень благотворно.
Когда премьер вошел в зал, все сделали то же, что и Иван Грачев 40 минут назад,— встали. Сидеть остался только депутат Ломакин-Румянцев: он был в инвалидном кресле.
Потом все сели. Буквально первым же сел депутат Иван Грачев. И я больше не хочу говорить об этом. Надо ли говорить, что дамы-журналистки так и остались стоять.
Встречу со "Справедливой Россией" Владимир Путин начал точно теми же словами, что и с ЛДПР.
— Такое единение политических сил...— сказал он, и я думал, он продолжит: "Мне даже и не снилось", но он добавил: — позволяет отстаивать позиции России на международной арене.
Он хотел поговорить с депутатами на экономические и социальные темы: и про демографию, и повышение пенсий... Он хотел подчеркнуть, что идет обычная встреча обычного премьера с обычной фракцией. Но никогда раньше ни один премьер не встречался в таком публичном режиме ни с какой фракцией. Это делал сам Владимир Путин, но только тогда он работал президентом страны.
Лидер фракции Николай Левичев поблагодарил премьера за это свидание и за "выполнение обещания встретиться с руководителями фракций, партии которых поддержали вас на выборах".
Господин Левичев чего-то напутал (выборов премьера все-таки не было, были выборы президента), но, уверен, не со зла, а, наоборот, от души. Он рассказал, что его фракция внесла 577 проектов, 70 из которых стали законами, и, таким образом, КПД равно "работе парового двигателя". О том, что паровые двигатели давно ушли в прошлое и их место прочно заняли двигатели внутреннего сгорания, депутатам "Справедливой России", я думаю, с удовольствием расскажут их коллеги по Государственной думе на ближайшем же пленарном заседании.
Но при этом господин Левичев, уже не в первый раз, пожаловался президенту на то, что их законопроекты "сначала маринуются в Госдуме", потом "нам говорится что-то невнятное", а потом "почти дословно то же вносится под другой маркой или, как принято, говорить, брендом". Обидным словом "бренд" он называл, конечно, "Единую Россию".
Особенно его возмутило, что именно так случилось с законопроектом "Справедливой России" насчет индексаций пособий на погребение.
Николай Левичев объяснил премьеру, что общество не готово к переходу на цифровое вещание и связанное с ним информационное перевооружение, что укрупнение вузов происходит путем простого сложения и что "главный недостаток" (очевидно, премьерства господина Путина") — "бюджет не имеет нового качества, сохраняет старые пропорции, но не обеспечивает политику сдерживания социального неравенства".
Николай Левичев закончил примерно с тем же облегчением, что и садился на свое место Иван Грачев. Правда, перед этим он успел рассказать, что на самом деле бывает много случаев, когда справедливость надо ставить выше свободы: "Это когда отдельные группы усиливают свое положение за счет других". Николаю Левичеву не давала покоя "Единая Россия", и ради того, чтобы поставить ее на место хотя бы в своей речи, он был готов на свой страх и риск философствовать. Я думал, он сейчас процитирует какого-нибудь любимого Владимиром Путиным философа, Ивана Ильина например (наверняка ведь высказывался насчет свободы и справедливости), но Николаю Левичеву оказалось достаточно и своих собственных наблюдений за развитием общественной мысли в рамках политической конъюнктуры.
После Николая Левичева выступил еще один высокопоставленный сотрудник партии Александр Бабаков. Он, не теряя времени, поздравил Владимира Путина "с отражением агрессии". Причем он имел в виду и военную агрессию, и информационную — "беспрецедентную со времен холодной войны".
Александр Бабаков говорил в основном о необходимости противостоять "криминализации общества". Выяснилось, что с 1992 года по 2007-й "было осуждено 15 млн человек, из них 5 млн человек приговорены к лишению свободы". Так вот, "Справедливая Россия" подготовила законопроект по гуманизации правосудия, в соответствии с которым некоторые виды преступлений должны перейти из сферы уголовного наказания в сферу административного. Оставалось понять, при чем тут противостояние криминализации. Скорее уж имело смысл говорить о стоянии с ней плечом к плечу.
Впрочем, Александр Бабаков, я думаю, чувствовал себя в этот момент уверенно, потому что знал о склонности Владимира Путина к либерализации уголовного права. Правда, он не учитывал, что за последние несколько лет многие склонности Владимира Путина превратились скорее в свои противоположности и что, может быть, чуть ли не главное, о чем он жалеет и в чем никогда не признается,— инициированное им введение института присяжных.
В конце своего выступления Александр Бабаков, посоветовав еще в рамках социальной защиты населения радикально развивать метрострой, потребовал затем введения трибунала СНГ для "осуждения подобных деятелей типа Саакашвили".
То есть он отдает себе отчет в том, что решения Басманного суда Москвы в этой ситуации будет недостаточно.
Владимир Путин ответил докладчикам по всем пунктам и даже высказался насчет метро. Он сказал Александру Бабакову, что метро пользуются жители больших городов, а в социальной защите нуждаются и все остальные жители.
И с поразительной методичностью господин Путин вспомнил все федеральные целевые программы, которые помогут совладать с введением цифры на всей территории страны. Он начал с ГЛОНАСС, а закончил программой поддержки молодых ученых ("А как же мы с вами не заметили программу финансирования фундаментальных научных исследований?! — спрашивал он Александра Бабакова тоном Остапа Бендера, читавшего содержимое заветной папочки с веревочками побледневшему Александру Ивановичу Корейко).
Ну и наконец, депутаты "Справедливой России" поняли, что они "должны быть рады самому факту" того, что их "идеи вносят в Думу".
— Конечно,— добавил господин Путин,— я понимаю, было бы приятнее получать их в авторском исполнении.
То, что он недоговорил по этому поводу, господин Путин приберег, видимо, для завтрашней встречи с "Единой Россией" в "Волжском утесе".
Полетит, боюсь, за борт, какая-нибудь княжна.