В Эрмитаже открылась выставка петербургского арт-гуру Тимура Новикова. В юности хипповавший живописец, Новиков учился у ленинградских нонконформистов. Отсюда бунт группы "Новые дикие", которую он возглавил в 1980-х: лихие броские корявые картины, ядерная смесь граффити, неумелого рисунка в духе душевнобольных и детских каракулей. После того как модернистская живопись была переиначена в ярый аляповатый стиль, Новиков объявил о возвращении к классическим традициям. Началось время неоакадемизма, подражание античным образцам красоты и бурная деятельность "Новой академии изящных искусств", открытой в сквоте на Пушкинской, 10. В конце жизни Новиков примерил новую маску — оголтелого консерватора, критикующего с позиций православного экстремизма все искусство ХХ века.
Часть экспозиции посвящена новиковской alma mater. Для него и его друзей Петербург был не музеем под открытым небом, но мастерской. В нем жили и работали, устраивая выставки на разведенном Дворцовом мосту или в залах Николаевского дворца. Петербургская тема у Новикова — не банальные достопримечательности и не дежурные цитаты из мирискусников, а пейзажи с горизонтом, без которого редко обходятся классические виды города.
В другом зале работы неоакадемического периода. Здесь Новиков предстает уже не просто в качестве местного художника, но как ключевая фигура арт-тусовки. С середины 1980-х вплоть до смерти шесть лет назад он оставался бесспорным лидером современного искусства Ленинграда-Петербурга. Новиков был одновременно возмутителем спокойствия, идеологом и продюсером.
Третий раздел выставки рассказывает о Новикове как арт-миссионере, путешественнике и коллекционере. После снятия железного занавеса он завозил в Петербург искусство из мировых столиц. И местные художники, долгие годы варившиеся в собственном соку, могли соотнести свои работы с тем, что делалось тогда в Берлине, Лондоне или Сан-Франциско. К тому же Новиков был заядлым путешественником, его поездки и арт-трофеи едва ли не самый любопытный сюжет выставки.