"Век помрачения" по замыслу автора стал заключительной частью трилогии, начатой "Закатом американской империи" в 1986-м и продолженной "Нашествием варваров" в 2003-м. Правда, в тех двух картинах действовали одни и те же персонажи — квебекская квазибогема, компания типичных интеллектуалов-шестидесятников, в которой не фигурировало никакого Жан-Марка Леблана — главного героя последнего фильма. Но по смыслу и настроению "Век помрачения" действительно закрывает тему, а герой, безупречно сыгранный канадским телекомиком Марком Лябрешем, идеально вписался в аркановскую вселенную. Эта часть цикла оказалась самой раскованной — не в смысле непристойностей; по этой части лидирует на 90% состоящий из матерных разговоров о сексе "Закат американской империи". В "Веке помрачения" Аркан впервые не сдерживает себя рамками бытового жизнеподобия, фантазируя наперегонки со своим героем: Монреаль, в котором ходит на нудную ежедневную службу Леблан, этакий клерк по приему жалоб от населения,— город ближайшего будущего, мегаполис из диетической антиутопии, где, конечно, нет воя сирен и лая собак, цивилизация все еще крепко стоит на ногах, но параноидальные страхи вирусных инфекций и никотиновой интоксикации уже зашкаливают. И возведенные в абсолют принципы политкорректности, оказывается, способны отравлять жизнь почти так же эффективно, как диктатура и правовой беспредел.
Единственным фильмом Аркана, попавшим в наш прокат, было "Нашествие варваров", так что, рассказывая об этом режиссере, волей-неволей приходится прибегать к сравнительному анализу. Этот режиссер работает на территории Чехова и Вуди Аллена. Говорят и рефлексируют у него тоже обильно, его собственный взгляд не менее язвителен и наблюдателен. Но ему несвойственны чеховская безысходность и вуди-алленовское комикование. Зато он гораздо более социально активен. Ну и по части секса Аркан оставляет духовных собратьев далеко позади. Оставаясь при том автором вполне целомудренным. Вообще в его фильмах на удивление гармонично уживаются полярные вещи.
Он — физик и лирик в одном лице, социолог и поэт. Режиссер рациональный, трезвый, на человечество смотрит лишенным иллюзий взглядом антрополога. И в то же время ничуть не противореча себе, проявляет теплоту к нередко весьма жалким героям; цинизм — категория, которой в сколь угодно желчных работах Аркана не существует. Какие символичные румяные яблоки появляются в финале "Века помрачения" — им бы позавидовал самый оптимистичный советский режиссер-шестидесятник. Аркан взмахом камеры-стило превращает их в импрессионистский натюрморт: и свет во тьме века помрачения светит. Он, безусловно, еще и один из последних режиссеров-авторов, знающих, как зацепить даже зрителя, забредшего в кинозал случайно. "Век помрачения" закрывал прошлогодний, юбилейный Каннский кинофестиваль. Решение организаторов оказалось идеальным — сарказм и ирония в адрес среднестатистического буржуа налицо, однако никакой ненависти в адрес благополучной фрачной публики. Когда-то руководство канала НТВ, испугавшееся гнева православных, в последний момент заменило пасхальный показ "Последнего искушения Христа" на фильм Аркана "Иисус из Монреаля". Вообще-то поводов вызвать раздражение ортодоксов Аркан давал еще больше, чем Скорсезе: представьте себе саркастический трагифарс о режиссере, взявшемся за экспериментальный спектакль на библейский сюжет и, как в кривом зеркале, повторившем крестный путь Христа. Но вот же фокус: издевка у Аркана неотделима от архаичной веры в доброе начало человека.