Имя Дэвида Ремника — нынешнего главреда Нью-Йоркера, автора пулицероносной книги "Могила Ленина: Последние дни советской империи", материалы для которой он собирал, работая корреспондентом газеты Вашингтон Пост в Москве на рубеже восьмидесятых-девяностых-- и так было известно в России даже и не в узких кругах. Недавно оно стало известно в кругах совсем широких — ссылка на статью Ремника, в которой он рассказывал о том, как премьер-министр Путин отчитал главного редактора радиостанции "Эхо Москвы" Венедиктова за освещение российской политики в Грузии, несколько дней держалась в топе самых обсуждаемых тем в интернете. Если эта шумиха послужила рекламой книги Ремника, которая примерно в это же время появилась в магазинах, то это хорошо, потому что ремниковский "Мухаммед Али" — пример ловко написанного, изобилующего интересными фактами и мыслями нон-фикшн, который не смогли испортить ни безликий перевод, ни странно переиначенное название.
В оригинале книга называется "King Of The World: Muhammad Ali And The Rise Of The American Hero", что как ни крути совсем не похоже на получившееся на русском "Мухаммед Али: американская мечта короля ринга". Тут пропадает многое. Во-первых, Ремник рассказывает именно о "восходе" Али: желающие узнать что-нибудь, скажем, о его боях с Джо Фрейзером и Джорджем Форманом будут разочарованы — повествование заканчивается 1970-м годом. Во-вторых, если уж говорить о мечтах — мечта у короля ринга была во многом антиамериканская. "Я — чемпион в тяжелом весе, но и теперь есть районы, в которые я не могу переехать,— сказал Кассиус Клей журналистам 26 февраля 1964 года, на следующий день после того, как отбил чемпионское звание у Сонни Листона в по-настоящему кровопролитном бою.— Я знаю, как избежать ловушек и не подвергнуться травле собаками. Для этого я должен оставаться в своем районе. Я не нарушитель спокойствия. Я не верю в принудительную интеграцию. Я знаю свое место". Трудно представить себе слова, более противоречащие по пафосу произнесенной всего за полгода до этого знаменитой речи Мартина Лютера Кинга "I Have A Dream". Кинг призывал к сосуществованию и равенству, Кассиус Клей — вслед за идеологом "Нации ислама" Илайджей Мухаммедом и тогда еще лояльным к "Нации" Малколмом Иксом — декларировал необходимость расовой сегрегации. Сегрегации, правила которой должны теперь диктовать люди с черным цветом кожи. Через десять дней после этого заявления Кассиус Клей принял имя Мухаммеда Али.
В своей книге Ремник в сущности сосредотачивается на двух вещах — на важнейших для становления Мухаммеда Али поединках и на его отношениях с "черными мусульманами". Ранний бой с Джорджем Раймондом Вагнером по прозвищу Великолепный, бои с Листоном, с Флойдом Паттерсоном описаны чуть ли не по минутам с цитатами из газетных репортажей и свидетельствами очевидцев. История сближения Кассиуса Клея с "Нацией" и его драматические отношения с Малколмом Иксом (Али охладел к своему наставнику, когда тот, съездив в Мекку, перешел на более терпимые к "голубоглазым дьяволам" позиции) тоже описаны подробно, с привлечением множества свидетельств, включая доклады осведомителей ФБР. В то же время Ремник предпочитает лишь вскользь упомянуть другие — вполне скандальные и вроде бы привлекательные для биографа — детали жизни короля ринга. Он замечает, что за любвеобильность Али прозвали "миссионером ниже пояса", но в описания не пускается и довольно кратко рассказывает о первом браке — с Сонджи Рои, с которой он развелся из-за "несоответствия принципам "Нации ислама"". Даже знаменитый отказ от службы в армии во время вьетнамской войны, аргументированный легендарной фразой "я с вьетконговцами не ссорился", оказывается лишь эпизодом, иллюстрацией генеральной линии книги — свидетельством "нерабского" поведения Чемпиона. Важнее всего для Ремника оказывается впечатление, которое отказ Али ехать во Вьетнам произвел на молодых афроамериканцев. Он приводит слова современника, вспоминавшего в 1967 году — всего через 12 лет после того, как в штате Миссисипи родственники кассирши продовольственного магазина сначала пытали, а потом убили чернокожего подростка, который осмелился сказать ей "пока, детка",— "когда он отказался, я почувствовал больше чем гордость: я почувствовал, что он защитил мою честь как чернокожего и как человека".
При этом "Мухаммед Али" Дэвида Ремника отнюдь не антирасистская агитка — в сегодняшней Америке никому ничего уже доказывать не надо. Это вполне удачная попытка вставить биографию великого человека в контекст чего-то более важного, чем отдельная даже самая значительная судьба. Итог оказывается чтением, возможно, не легким — как и полагается нью-йоркеровскому автору, Ремник умудряется вставить между двумя репликами Али, например, экскурс во взаимоотношения бокса и мафии,— но, во всяком случае, занимательным.