выставка / живопись
В киевской Bottega Gallery проходит персональная выставка Игоря Ященко. Обладатель гран-при прошлогоднего триеннале "Живопись-2007" представил два десятка работ, которые, не будь они так комфортны, можно было бы прописать по ведомству абстрактного экспрессионизма.
Любовь кураторов Bottega Gallery к нефигуративной живописи видна невооруженным глазом. Так, первой в ее уютных залах разместилась масштабная экспозиция свежих работ главных имен знаменитого "Живописного заповедника". Вторая большая симпатия галереи — живой цвет (исключение составляет разве что суровый атональный Александр Животков, чьей "персоналкой" галерея проанонсировала свое открытие; см. Ъ от 14 февраля). В связи с этим можно, пожалуй, вспомнить о южном темпераменте основателя Bottega Gallery, тбилисско-киевского галериста Сандро Муджири.
В новой экспозиции достаточно и живописи, и нефигуративности, и цвета — работы Игоря Ященко будто созданы для этих стен и этого мягкого света, разливающегося по полуподвалу на Михайловской. Тем более что и стены эти, и сам художник на столичной художественной карте нарисовались недавно: галерея существует всего семь месяцев, а имя Игоря Ященко более или менее громко прозвучало в Киеве в прошлом году, когда его работа "Мертвая натура на сером" получила гран-при триеннале "Живопись-2007" — всеукраинского смотра художественной самодеятельности, проходящего под эгидой Союза художников Украины. В итоге призовую работу выкупило Министерство культуры и туризма для собрания Национального художественного музея, а в планах появилась большая персональная выставка в Доме художника. А пока — 24 полотна в Bottega Gallery, которая обратила внимание на винницкого художника по наводке все того же Александра Животкова.
Игорь Ященко искренне считает, что художник не должен реагировать на окружающий мир ни словом, ни делом, и совершенно искренне пишет свои экспрессивные беспредметности. Впрочем, кое-какие предметы на его картинах все же имеются: то крючковатый фараоновский жезл мелькнет вместе с куколкой-мумией самого правителя, то зареет флаг над силуэтом погружающейся в пучины субмарины, то ракушки по насыщенно-желтой пустоте рассыплются.
Есть своя прелесть и в трех работах из серии "Занавески" — эдаких настроенческих пейзажах, невидимых, но предполагаемых в воображаемой раме окна. И в абстрактных маринах "Маяк" и "Марина", где пятна лодочек и маяка проступают на фоне моря почти того оттенка сине-голубого, каким иногда красят стены в больницах. Ну а чистую метафизику цвета есть смысл искать в "Ультрамарине" и "Исчезновении". "Конопля" по цветовой структуре похожа на некоторые полотна-монументы Марка Ротко, где сверху — белым-бело, а снизу — оранжево. Но если у Ротко на стыке мысль, то у Ященко там жизнь. В то же время за некоторые работы Игорю Ященко можно смело инкриминировать поставангард — например, когда он в медитативной авторской манере заигрывает с художественной традицией, выкладывая на грунте холста хокусаевскую Фудзи.
"В мои картины нужно 'въезжать'. Хотя бы группу крови такую же, как у меня, надо иметь",— говорит Игорь Ященко. Но обладатели таковой в Украине почти не водятся: по словам художника, его работы покупают в основном заграничные собиратели. Впрочем, как показывает практика бурно капитализирующегося местного арт-рынка, грамотным подходом к продвижению и не такое лечат.