Выставка инсталляции
В Венеции продолжается XI Mostra Internazionale di Architettura. После рассказа о победителях биеннале (см. "Ъ" от 16 сентября) и обзора национальных павильонов (см. "Ъ" от 18 сентября) корреспонденты "Ъ" отправились за новейшими тенденциями в старый венецианский Арсенал. Об Арсенале — АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ.
На территории старого Арсенала, где с XII века строились галеры венецианского флота и до сих пор базируются полицейские катера, всегда расположена главная экспозиция биеннале. Если в садах Джардини у главного куратора Аарона Бецки был лишь совещательный, хотя и очень настойчивый голос, то в свой Арсенал он приглашал только тех архитекторов и художников, которые готовы были разделить его идею и биеннальский лозунг "Out There: Architecture Beyond building".
Выставка в Арсенале тянется бесконечно, ее нелегко пройти и еще труднее воспринять. Но на сей раз она милосердна к зрителям — минимум текстов, чертежей и диаграмм, лишь несколько экспонатов-установок, соперничающих между собой размерами и градусом претензий на внимание зрителя.
Здесь есть инсталляции с проецируемыми на экраны кадрами из всех мыслимых фантастических фильмов от "Волшебника из страны Оз" до "Звездных войн". Немножко напоминает светомузыку начала 1970-х с рисунками в духе русских космистов. Сюда очень любят приходить фотографироваться девушки, которые принимают летящие позы на фоне играющего северным сиянием звездного неба. За притемненной поэзией следует ярко освещенная проза — выставочная установка, авторы которой решили вывернуть наружу здание, показав опутывающие его кабели, вентиляционные каналы, водяные трубы и канализационные сливы. Это немного напоминает по замыслу рисунки мочеполовой системы человека в медицинской энциклопедии. Но как по этим схемам нельзя было понять душевных устремлений человека, так и здесь — композиции из раковин и унитазов, оплетенных трубами, выглядят не душой архитектуры, а товарами с московского строительного рынка.
Между колонн распластались мебельные установки Захи Хадид, где на одну несомненную кровать приходятся метры и тонны оборудования непонятного назначения. Заха любит говорить, что проектирует кривые объемы, потому что сама вечно ходила в синяках от острых углов номеров в отелях. Здесь архитектурная дива преувеличивает, едва ли она скитается по тесным комнатенкам, но в ее инсталляции страдают если не коленки, то мозги — совершенно непонятно, каким местом к чему в этой мебели прикасаться. Она не для человека, а для анаконды.
Рядом вывернут в виде ленты Мебиуса белый одноэтажный дом, образующий диковинные и бессмысленные закоулки, которыми характерна архитектура, отказавшаяся от прямого угла ради угла кривого. Если бы такая конструкция стояла на улице, в каждом закутке необходима была бы надпись, украшавшая в XIX веке наружные стены парижских церквей: "Здесь мочиться категорически запрещается".
Самой большой инсталляцией Арсенала были три зеленых контейнера, поставленные в главном пролете Массимилиано Фуксасом, архитектором, критиком, педагогом, куратором биеннале 2000 года. В трех маленьких окошках-прорезях на боках гигантских контейнеров вы видите работающий телевизор и стоящий перед ним стол. Затем неожиданным образом за столом возникают мужчины, дети, женщины, которые переговариваются, лениво листают книжки, наливают друг другу вино, приветственно машут рукой зрителям, чтобы мгновенно исчезнуть по мановению компьютера. А за их спиной непрерывной лентой идут телевизионные новости, в которых преобладают авиакатастрофы, бури, кадры боев в Осетии, никак не мешающие наслаждаться жизнью и обедом. Некоторый лобовой дидактический эффект искупался изумительным качеством волшебного фонаря.
Группа Droog Design показала город одиночества — люди, вмонтированные в дома, люди-улитки, которые даже не в силах подойти друг к другу. Они замкнуты и самодостаточны и при этом жалуются во всеуслышание на одиночество. Среди них расставлена сюрреалистическая дизайнерская мебель вроде сросшихся боками стульев-многоножек. Выглядят они как будто они достаточно приветливо, но при внимательном рассмотрении абсолютно исключают какую бы то ни было возможность на них присесть.
Здесь же на середине маршрута вас поражает циклопическая деревянная конструкция американца Фрэнка Гери. Автор Гуггенхайма в Бильбао, награжденный на биеннале "Львом" за заслуги, он выстроил здесь нечто среднее между своими обычными кривыми объемами и Вавилонской башней.
В течение выставки башню достраивают. Сначала возводят каркас, кладут на него выгнутые нервюры, потом набивают на них рейки по форме, затягивают их пластиковой сеткой и, наконец, покрывают сетку слоем тонким глины. Это создает неожиданный эффект, глина, высыхая, идет трещинами, и зиккурат обретает вид одновременно очень современный и бесконечно древний. Несравненно интереснее, чем привычные у Гери титановые панели. Для меня Гери всегда слишком узнаваем, но за эту работу я не задумываясь выдал бы ему самого настоящего, а не почетного льва.
Большим успехом на открытии пользовался проект швейцарца Филиппа Рама Digestible Golf-stream — попытка создания искусственного климата между двумя панелями — на земле и в воздухе. На открытии на белой рельефной земле лежали красивые и голые юноша и девушка на радость архитектурным фотографам. Сначала казалось, что перед вами восковые скульптуры в духе братьев Чепмен, потом вы вдруг понимали, что здесь для вас разложили живых людей. Напротив мужчины надолго останавливались немолодые любительницы прекрасного и, разглядывая его монументальную мошонку, негромко рассуждали о том, что не так уж скучна современная архитектура, как привыкли о ней говорить.