Коммунальный музей

рассказывает Анна Толстова

В 1988 году в Нью-Йорке открылась выставка "10 персонажей". В галерее Рональда Фельдмана нагородили тесных коридоров и комнатушек, в каждой из которых художник-концептуалист Илья Кабаков прописал какого-то чудака. Один ничего не выбрасывал и весь мусор тащил к себе в комнату. Другой заставлял места общего пользования разной дрянью, объясняя остальным жильцам, а потом и товарищескому суду при ЖЭКе #8, что таким образом пытался приобщить своих соседей к прекрасному. Третий собирал мнения соседей о вещах, которые выставлял в коридор и о которые все, естественно, спотыкались. И сама-то инсталляция про странную коммунальную квартиру, с ее комнатушками, серыми стенами и голыми лампочками, казалась огромной кучей хлама, вещественного и словесного — бирок, объявлений, заявлений, объяснительных записок, инструкций,— вывезенного из душного советского общежития.

Всякий, кто с головой зарывался в эту кучу, извлекал из нее что-то свое. Например, лежащую на поверхности историю про советское коммунальное бытие, рассказанную с поразительной антропологической достоверностью. Или, скажем, историю великой русской литературы и столь ей любезного маленького человека. Или же автопортрет в десяти частях рожденного в Днепропетровске и до сих пор называющего себя украинским художником Ильи Кабакова — человека, который никогда ничего не выбрасывал, собирал мнения других, описал свою жизнь через персонажей и улетел в космос из своей комнаты. Улетевший в космос персонаж спустя годы вообще стал выглядеть этаким романтическим двойником художника.

Инсталляцию про "Человека, который улетел в космос из своей комнаты" Кабаков придумал в начале 1980-х и даже успел построить до своего отъезда на Запад. Комнатка, кое-как оклеенная какими-то пропагандистскими плакатами, раскладушка, штиблеты на полу, болтающаяся на ремнях катапульта и дыра в потолке — все, что осталось от героя, чувствовавшего себя на Земле чужаком и мечтавшего слиться с энергетическими потоками Вселенной. Сюжет об удравшем в эмпиреи эскаписте прочитывался с разных точек зрения: общечеловеческой, философско-богословской, политико-диссидентской. Сюжет этот оказался, в сущности, пророческим: вслед за персонажем улетел и сам художник. Из тесной московской мастерской — в большой мир свободного искусства. Там его малогабаритные концептуальные работы развернулись, наконец, в "тотальные инсталляции" — в занимающие огромные выставочные пространства лабиринты из картин, объектов, текстов, звуков и света, где зритель идет по заданному художником маршруту и сам становится частью произведения. Эмигрировав на Запад на волне всеобщего интереса к антисоветскому андеграунду, Кабаков как-то сразу вознесся в пантеон олимпийцев современного искусства, собрав все полагающиеся по статусу регалии и перемещаясь по миру в темпе двадцати персональных выставок в год (что было бы невозможно без участия и продюсерской активности жены, которая последние десять лет включается на правах соавтора в состав дуэта "Илья и Эмилия Кабаковы"). Причем, не маленьких галерейных выставок, а больших музейных проектов. Потому что делать музейное искусство — это была для художника-персонажа Ильи Кабакова программа-максимум.

В кабаковской мифологии коммунальная квартира и музей стали взаимозаменяемыми метафорами, где художники, расселенные по музейным залам в соответствии с выданными им в искусствоведческой иерархии ордерами, походили на соседей по коммуналке, а жильцы коммуналок со своими жизненными проектами превращались в художников. Эта коммунальная история искусства, которую Кабаков вот уже двадцать лет кряду на разные лады рассказывает в своих "тотальных инсталляциях", наполнена поистине бахтинским многоголосием, где передвижники ругаются с Налбандяном, а концептуалисты скандалят с Малевичем. Вот и на "Московской ретроспективе" художник проведет зрителей по главам и параграфам этого исторического сочинения.

В арт-центре "Гараж" Кабаков представит самую "тотальную" из всех своих инсталляций — "Альтернативную историю искусства". Это три персональных выставки трех типичных, хоть и вымышленных, персонажей — витебского ученика Шагала и Малевича Шарля Розенталя, советского иллюстратора Ильи Кабакова (однофамилец) и актуального и модного в 1990-е киевского самородка Игоря Спивака, каждый из которых вырыл свою маленькую норку внутри больших тоталитарных проектов искусства XX века, таких как авангард, соцреализм и постмодерн. Здесь же, в "Гараже", покажут и знаменитый "Красный вагон", начинающийся конструктивистской лестницей в небо, а заканчивающийся помойкой, через которую только и можно попасть внутрь, чтобы под бравурную музыку насладиться панорамой утопических советских достижений.

В центре современного искусства "Винзавод" будут выставлены ремейки трех классических "тотальных инсталляций" Кабакова 1990-х: "Туалет" (тот, что на Documenta IX в Касселе вызвал ажиотаж публики и негодование российских критиков, с пеной у рта доказывавших, что русские люди не живут в сортирах), "Жизнь мух" и "Игру в теннис". А в главном художественном музее Москвы — ГМИИ им. Пушкина — покажут проект, специально подготовленный художником для своей ретроспективы: "Ворота" — "тотальную инсталляцию", в которой заглавный образ оказывается то райскими вратами, то триумфальной аркой, что недвусмысленно намекает на положение реального персонажа Ильи Кабакова в истории искусства.

Москва / с 16 сентября