Выставка авангард
В ГМИИ имени Пушкина открылась выставка "Немецкие экспрессионисты — художники группы "Мост"", сделанная берлинским музеем группы "Мост" (Brucke Museum) при поддержке компании "Газпром Германия". Живопись и графику пионеров экспрессионизма, впервые привезенную в Москву из Берлина, рассматривала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
"В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель",— так говорил Заратустра у Ницше. Стать мостом от старого искусства к искусству новому, не порабощенному академическими правилами и натурой, но живущему по собственным законам, собирались четыре студента-архитектора из Дрездена, начитавшиеся Ницше с Достоевским, поклонявшиеся Ван Гогу и готовые жизнь отдать за художественное обновление Германии.
Карл Шмидт-Ротлуфф, Эрнст Людвиг Кирхнер, Эрих Хеккель и Фриц Бляйль, объединившиеся в 1905 году в группу "Мост" (Die Brucke), жили практически коммуной, по-братски делили холсты, краски и натурщиц, которых сообща писали в одной мастерской, вместе путешествовали по Германии в поисках диких, не тронутых цивилизацией уголков и вместе выставлялись. В 1906-м в братство влились Макс Пехштейн и Эмиль Нольде, покинувший группу черед пару лет, в 1910-м — Отто Мюллер. Эти семеро и составили костяк первого объединения немецких экспрессионистов (имелось еще несколько иностранных членов — из них на выставке только швейцарец Куно Амит). В 1911-м большинство "мостовцев" перебрались в Берлин, где члены коммуны ударились в индивидуализм, рассорились и в 1913-м самораспустились. Но всех до конца их дней ассоциировали прежде всего с группой "Мост".
Московская выставка посвящена как раз этому "классическому" довоенному периоду "Моста". Подход, предложенный кураторами Brucke Museum, отличает историческая аккуратность: взглянуть на самые первые шаги еще не пуганного, не изувеченного первой мировой экспрессионизма без широких обобщений. То есть не выводить из раннего экспрессионизма все то, что принято с ним связывать в дальнейшем: ни экспрессивно-варварский германский дух, проявляющийся в немецком искусстве вплоть до нынешних "новых диких", ни кризисное мироощущение первой половины XX века, выразившееся в ужастиках Отто Дикса, Фридриха Вильгельма Мурнау и Франца Кафки.
"Мостовцы" искали первозданную природу — вот они, леса, моря, дюны, кричащие дикими, фовистскими красками. Они мечтали о подлинном слиянии с этой природой — вот ее дети, рыбаки и каменщики Пехштейна, вот пейзажные идиллии Отто Мюллера с нежащимися на песке и в зелени дикарками, а вот обнаженные купальщики Шмидт-Ротлуффа и Хеккеля. Они хотели видеть настоящего, не подверстанного под классические схемы человека — здесь множество обнаженных и натурщиц Кирхнера и Шмидт-Ротлуффа, угловатых, как африканские идолы. Первобытное искусство было для них идеалом, и вслед за Гогеном они отправлялись в неизведанные земли: Нольде — в Сибирь и Новую Гвинею (о чем на выставке свидетельствуют его бородатые "Сибиряки" и папуасские "Экзотические идолы"), Пехштейн — на острова Океании, остальные же искали следы древнегерманского варварства на побережье Балтики. Таким "варварским" и антиклассическим искусством стала для них немецкая гравюра на дереве дюреровской эпохи — добрую половину экспозиции составляют эксперименты "мостовцев" в области ксилографии.
В подобной подаче, без гротескного урбанизма "берлинских сцен" Кирхнера и Нольде, без ужасов первой мировой войны, на фронтах которой побывали почти все "мостовцы", и без появившихся тогда в их искусстве евангельских обертонов, детство немецкого экспрессионизма выглядит вполне счастливым. Особенно по контрасту с теми гонениями, которые "Мост" претерпел при нацизме, хотя об этом в экспликациях рассказано несколько однозначно: Нольде предстает здесь такой же жертвой режима, что и Кирхнер, а это не совсем так.
В 1937-м всех членов "Моста" вновь собрали вместе — на печально знаменитой выставке "Дегенеративного искусства" в Мюнхене, после чего их работы вышвырнули из музеев и частью уничтожили, а сами художники получили запрет на профессию, поскольку экспрессионизм объявили "еврейским" искусством. Кирхнер не выдержал унижения и в 1938-м покончил с собой. Почвенник Нольде, вступивший в национал-социалистическую партию, яростно отстаивавший истинно арийскую природу своей живописи и писавший доносы на бывших соратников, что это они — евреи, и искусство у них еврейское, оказался главным героем "дегенеративной" выставки. Вскоре ему было запрещено заниматься живописью — всю войну он, сбежав на самый край Шлезвига, тайком акварелью писал эскизы "ненаписанных картин" о себе, Христе и бесконечном море.
Насчет того, что экспрессионизм и есть подлинно германское, готическое и арийское искусство, с Нольде был согласен сам министр просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс, но в официальной эстетике Третьего рейха возобладала другая точка зрения. Впрочем, если ограничиться историей группы "Мост", то есть до 1913 года, этих щекотливых материй можно и не касаться.