премьера / кино
Сегодня в украинский прокат выходит боевик "День Д", в котором исполнитель главной роли Михаил Пореченков дебютировал как сорежиссер. Картина, релиз которой отодвигался несколько месяцев, отчетливо подражает фильму 1985 года "Коммандо" с Арнольдом Шварценеггером с той лишь разницей, что к написанию сценария привлекли известных драматургов-остряков братьев Пресняковых, чьи шутки в фильме опознала ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Пожалуй, самое остроумное, что придумали братья Пресняковы,— это вставить в "День Д" в качестве автоцитаты фрагмент своего наивысшего пока что кинематографического достижения, а именно фильма "Изображая жертву". Никакой другой цели, кроме напоминания о существовании фильма Кирилла Серебренникова, эта цитата не имеет и ни с формой, ни с содержанием "Дня Д" никоим образом не соотносится. Точно так же никакого нового смысла не возникает при внедрении в "День Д" куска из "Соляриса" Тарковского, который отставной майор ВДВ Иван (Михаил Пореченков) смотрит со своей дочкой. Точнее, не то чтобы целенаправленно смотрит — фильм просто бормочет по ящику в фоновом режиме, как бы создавая в пространстве повышенный градус кинематографической культуры.
Однако в отношениях между "Коммандо" и "Днем Д" не наблюдается той культурности, тактичности и продуманного заимствования из первоисточника, которыми отмечены более удачные киноопыты по присваиванию чужого добра. Нельзя сказать, что "День Д" намного противнее смотреть, чем "Коммандо", сейчас выглядящий довольно архаично. Но там было цельное произведение, а тут сборная солянка отдельных моментов, хотя в некоторых "День Д" смотрится более выигрышно: здесь, например, нет слащавого умиления отцовско-дочерними отношениями, как в "Коммандо". Михаил Пореченков взял себе в партнерши родную дочь Варвару, поэтому натужно изображать сводящую скулы взаимную нежность им, слава богу, не нужно.
Кроме того, при компаративном просмотре "Коммандо" понимаешь, что нам больше повезло не только с девочкой, но и с девушкой. В нашем варианте помогающая герою освобождать похищенного ребенка стюардесса Алия (Александра Урсуляк) хоть и азербайджанка, но все-таки обладает внешностью более приближенной к среднеевропейским стандартам красоты, чем экзотическая партнерша Шварценеггера афроамериканских кровей. К тому же благодаря братьям Пресняковым стюардесса за словом в карман не лезет и не брезгует брутальным казарменным юмором. Так, когда майор неосторожно спрашивает ее насчет леденцов: "У вас должны быть с собой сосалки",— девушка со знанием дела парирует: "Что, до своей не дотягиваешься?" Это, пожалуй, самая сильная шутка в "Дне Д", а самый эффектный трюк — попытка героя догнать похитителей дочери на снегоходе по асфальту, до чего ни в жизнь не додумался бы шаблонно мыслящий герой Шварценеггера.
Повышенная смекалка и готовность к парадоксальным решениям отличает от американского терминатора героя Михаила Пореченкова, который отдельно гордится тем, что он дал своему герою имя Иван и тем самым сделал его символом несгибаемого русского духа (хотя Иван — это, в сущности, перевод имени Джон, которое носит герой "Коммандо"). Тщетно противостоять этому духу в данном случае пытается тщедушный эстонский националист (Виктор Вержбицкий), задумавший убийство своего президента и переворот из-за крайнего огорчения униженным положением Эстонии. Подвесив героя Пореченкова к потолку, он спрашивает: "Вы интересуетесь политикой?", а потом вкратце обрисовывает международную обстановку: "Европа кинула нас, и теперь приходится умолять вас, чтобы вы покупали наши шпроты".
Кроме новейших политико-экономических реалий модные драматурги Пресняковы подсыпали в "День Д" еще немножко актуальных мотивов: главный партнер героя по рукопашным дракам (голландский чемпион мира по борьбе без правил Боб Шрайбер) то и дело показывает Ивану язык, что довольно трудно интерпретировать без гомоэротических коннотаций. Во время решающей финальной драки противник и вовсе проговаривается: "Мне никто не нужен, только ты",— как бы имея в виду, что ему нужен только такой, достойный его соперник, но в сочетании с вибрирующим высунутым кончиком языка это воспринимается как харассмент. Но развития эта тема не получает, и драка завершается совместным падением бойцов в чан с красной икрой, которое можно толковать как своего рода политический statement: без худосочных эстонских шпрот страна, где граждане буквально валяются в икре, уж как-нибудь обойдется.