Событие недели — "Новый Свет" (The New World, 2005) Тэрренса Малика, единственного из ныне работающих американских режиссеров, которого безоговорочно можно назвать великим художником (30 августа, НТВ, 22.35****). За 35 лет Малик снял всего четыре эпических фильма. Где бы ни разворачивалось их действие, в кризисных США 1930-х, на тихоокеанском фронте второй мировой войны или, как в "Новом Свете", в Америке начала XVII века, все они об одном. О противостоянии невыносимо прекрасной и столь же безжалостной природы и людишек, способных лишь изгадить землю, залить ее кровью, своей и чужой. Именно в этом духе он и интерпретировал знаменитую историю о любви строптивого английского капитана Джона Смита и индейской принцессы Покахонтас, закончившей свою жизнь женой лорда под христианским именем Ребекка. Никто не умеет, как Малик, снимать девственный рай, под сенью которого английская экспедиция была бы обречена умереть от голода, если бы Скотт не наладил отношения с индейцами. Он буквально заставляет зрителя почувствовать себя среди этих секвой и баобабов, чуть ли не вдохнуть ароматы джунглей. И никто еще так не снимал индейцев. Это не дикари, но и не "благородные краснокожие", не враги, но ни в коем случае не друзья. Это просто другие: они движутся по-другому, они наполняют смыслом каждый свой жест, они по-другому общаются, чем жалкие европейцы. Они часть природы, этакие танцующие деревья. Чуть чаще, чем Малик, снимает фильмы Джордж Ромеро, развязавший в 1968 году моду на зомби фильмом "Ночь живых мертвецов". "Земля мертвых" (Land of the Dead, 2004) — своего рода итог его многолетнего изучения мира мертвяков, не просто фильм ужасов, а колоссальная политическая метафора, которую критики называли формулой синдрома, который Запад испытывает после 11 сентября 2001 года (3 сентября, "Первый канал", 3.10****). Ромеро и раньше издевался в своих фильмах над расизмом и потребительством, но в "Земле мертвых" он впервые заставил зрителей идентифицировать себя с зомби в прологе, где банда наемников устраивает на мертвяков своего рода сафари. Зомби — это "униженные и оскорбленные", если угодно, "третий мир", голытьба, от которой горстка сильных мира сего тщетно пытается отгородиться стенами и колючей проволокой. Но и зомби не лыком шиты. Они больше не бродят аморфными, немыми стадами, а чуть ли не шагают в ногу. Научились общаться между собой, припомнили навыки обращения с огнестрельным оружием и снесли в итоге к чертовой матери стеклянную башню, в которой думала отсидеться капиталистическая акула, смачно сыгранная Деннисом Хоппером. Из голливудской классики стоит пересмотреть "Вокруг света за 80 дней" (Around the World in 80 Days, 1956) Майкла Андерсона, лучшую экранизацию романа Жюля Верна (30 августа, НТВ, 3.15****). Прежде всего чтобы оценить индейца Кантинфласа, выдающегося мексиканского комика, в России почти неизвестного: он сыграл Паспарту, слугу путешественника Филеаса Фогга. А заодно подивиться Ширли Маклейн в роли индейской принцессы Ауды. Но кастинг фильма вообще уникален в истории. В крохотных, зачастую бессловесных ролях Андерсон снял цвет мирового актерства. Если герои садятся в кэб, то в лошадиной улыбке расплывается перед ними кучер — великий французский комик Фернандель. Если заходят в бар, то за пианино сидит сам Фрэнк Синатра, а посетителей раскручивает на выпивку Марлен Дитрих. Если садятся в поезд, то билеты у них проверяет не кто иной, как давно уже покинувший кинематограф Бастер Китон. В фильме "Агент 007. Казино "Рояль"" (Casino Royale, 2006), поставленном Мартином Кэмпбеллом, в роли Джеймса Бонда дебютировал Дэниел Крейг (30 августа, Россия, 22.00***). Продюсеры намеревались с помощью этого голубоглазого блондина влить свежую кровь в выдыхавшуюся бондиану, и не ошиблись. Осовремененная версия первого романа Яна Флеминга об агенте 007, опубликованного в 1953 году,— лучший фильм о Бонде за многие годы. Лишив героя надоевших "костылей" в виде технических примочек из лаборатории мистера Q, авторы вернули ему плоть и кровь, а фильму — жесткий и циничный дух шпионского нуара. Когда Бонд понимает, что выпил отравленный коктейль и жить ему остаются считанные минуты, он запросто сует два пальца в рот: представить себе на его месте ни Шона Коннери, ни Пирса Броснана невозможно. Впервые зрители видят Бонда избитого и изодранного, Бонда, не умеющего элементарно соединить два проводка, по-мужицки зверски мочащего в пражском сортире какого-то злодея. Бонда, хоть и выполнившего задание командования обыграть в казино мафиозного казначея Лешиффра, но не разглядевшего скрытого врага у себя под носом.