В Вальраф-Рикарц Музеум Кельна (Wallraf-Richartz Museum, Koeln) открыта выставка произведений Ива Клейна под названием "Прыжок в пустоту" (Der Sprung in die Leere), куратором которой стал выдающийся французский критик Пьер Рестани. Самым притягательным на ней является инсталляция, буквально воспроизводящая экспозицию работ Клейна в галерее Ирис Клер в Париже, открытую 17 ноября 1958 года. Она была озаглавлена Le Vide, "Пустота", и стала одним из наиболее громких культурных событий сезона. Нынешний зритель имеет возможность увидеть даже костюмы гвардейцев, которые фланкировали вход в галерею для придания выставке большей пышности. Сегодня, правда, они надеты лишь на манекены. Помимо чудной живописи Ива Клейна, "Прыжок в пустоту" еще и экскурсия в 50-е — начало 60-х.
Выражаясь высокопарно, можно сказать, что Ив Клейн подобно метеору промчался по звездному небу авангардного искусства пятидесятых годов. Первая его выставка состоялась в 1955 году, а уже в 1962, в возрасте 34 лет он скончался от сердечного приступа. Однако влияние его было огромным — именно Клейну принадлежит идея самоценной красоты художественного жеста. И с его легкой руки результат в искусстве стал значительно менее важен, чем процесс.
Ив Клейн получил титул Yves-le Monochrome, благодаря своим полотнам, ровно окрашенным в одинаковый цвет, прежде всего ультрамариновый, напоминающий о цвете неба в его родной Ницце. Что говорить, с традиционной точки зрения эти работы представляют интерес только как примеры развития малярной техники, но рассуждения о витальности, пространстве, монохромии и т. д., бесконечной чередой тянущиеся за каждым из творений Клейна, и составляют смысл работ художника.
Пейзажи Лазурного берега определили главенство ультрамарина в работах Клейна. Кажется, они же определили и его характер. Клейн нигде не учился, хотя, как пишут биографы, "искусство всосал с молоком матери", так как его родители были художниками. Ив Клейн вел жизнь типичного бонвивана. Главным его занятием были дзюдо и танцы. Сохранились фотографии обаятельного восемнадцатилетнего Клейна, вертящего в вихре джайва различных девушек в пышных юбках по моде конца сороковых. В 1953 году, во время своей поездки в Японию он получает "Черный пояс" мастера дзюдо в токийской Академии. В это же время в Токио происходит выставка его монохромных работ. В 1956 году он становится кавалером рыцарского ордена Святого Себастьяна и провозглашает лозунг "Новый мир нуждается в новом человеке". В 1957 году в Милане открывается его выставка "L`Epoca Blu" в галерее Аполлинера, и его имя приобретает европейскую известность. Символично, что шестидесятые годы, столь важные в истории авангарда, как будто открываются перформансом Ива Клейна — специальный выпуск газеты Dimanche от 27 ноября 1960 г. с красноречивой пометкой Numero unique посвящен его "Прыжку в пустоту".
Ив Клейн, хотя и прожил после этого всего два года, наверное, самый типичный представитель шестидесятых. Его лозунг "Новый мир нуждается в новом человеке" отнюдь не нов. Со времени модерна он бесконечно повторялся на разные лады и с разным выражением. В Клейне пленяет, однако, необычайная легкость этого нового человека, несущегося в вихре рок-н-ролла. В его прыжках, в его дзюдо, в том, как он намазывал тела девушек синей краской и прижимал их к холсту, есть то состояние духа, которое Милан Кундера окрестил "невыносимой легкостью бытия". При взгляде на полотна, монотонно раскрашенные ультрамарином, в сознании возникают ангелы в костюмах, поющие Blueberry Hill, легкий запах марихуаны, заплетающаяся проза Натали Саррот, нудистские пляжи и элегантность костюмов от Кардена в фильме "Прошлым летом в Мариенбаде". Легкость, легкость, во всем чувствуется одна и та же легкость, какая-то невесомость, быть может, сродная той, что испытали люди шестидесятых во время первых полетов в космос.
Именно невесомостью и отличается новый человек Ива Клейна от своих авангардных предшественников начала века. То, как этот бонвиван, танцуя, вошел в классики авангарда, было немыслимо еще несколько десятилетий назад. Тогда авангардисты угрюмо сидели в своих мастерских и то определяли образ революции, то искали гармонию мира, то научно разлагали четырехмерность на составные части. Клейн же в безупречном вечернем костюме под звуки филармонической музыки публично мазал краской обнаженных красавиц. И все были счастливы — и художник, и красавицы, и классический инструментальный ансамбль, и, конечно, публика. Авангард, наконец, стал салоном и, надо сказать, это прибавило ему человечности.
В авангарде шестидесятых, в отличие от начала века, была удивительная уверенность в том, что он является последней точкой в многовековом развитии. Дальше — не светлое будущее, ради которого можно уничтожать и кромсать настоящее, а ничто, полная пустота. Поэтому только данный момент имеет смысл. Во многом это напоминает знаменитое "после нас хоть потоп", сказанное в XVII веке. Вообще стильность шестидесятых отчасти сродни стильности времен "Опасных связей".
На выставке в Вальраф-Рикарц Музеум эта стильность сразу же объемлет посетителя. Элегантные ультрамариновые полотна и объекты на белых стенах, своей аскетичностью напоминающие монастырскую чистоту дорогого зубоврачебного кабинета, яркое освещение, сияние блях гвардейской формы у входа в заново созданную парижскую галерею Ирис Клер — все подобрано воистину безупречно. Даже знаменитая стеклянная крюшонница, из которой во время открытия выставки Le Vide поили публику голубыми коктейлями, присутствует в качестве экспоната. Ничто не было забыто, ни одна деталь из тех, что в свое время так тщательно продумывались Ивом Клейном. На выставке также много видеопленок, демонстрирующих творческое горение Ива Клейна, часто в прямом смысле этого слова — в шестидесятые годы художник начал серию опытов с огнем: он выжигал на намоченных полотнах различные композиции, отдаваясь стихии пламени. Надо сказать, что эти его произведения несколько напоминают наше отечественное выжигание картинок на фанере, что было так популярно, кстати, как раз именно в 60-е.
Клейн и его школа "Новых реалистов", куда входили Арман, Жан Тингели, Юккер, Пьер Рестани и многие другие, оказала огромное влияние на эстетику второй половины ХХ века. Без нее немыслимо элегантное искусство Фонтана и Бурри, "Арте повера", перформансы и многое другое. L`Epoca Blu торжествовала, несмотря на раннюю смерть Клейна. Конец L`Epoca Blu с ее упоительным гедонизмом можно условно приурочить к появлению трагического фильма умирающего Дерека Джармена The Blue, где на экране во время беспрерывного монолога лишь только один мерцающий синий цвет. На сегодняшний день безысходно-синее окончательно поглотило ультрамариновое: СПИД, по крайней мере, до конца века сделал малоактуальным и "новых реалистов", и "новую эпоху", и "нового человека".
АРКАДИЙ Ъ-ИППОЛИТОВ