Спортивная гимнастика
Третьи в гимнастической программе Олимпиады соревнования завершились третьей победой Китая. Лучшим в мужском многоборье стал выдающийся гимнаст Ян Вэй, с которым вчера бороться за золото было бессмысленно. Борьба шла за другие награды, и в ней участвовали два россиянина — Сергей Хорохордин и Максим Девятовский. До бронзовой медали обоим не хватило чуть больше двух десятых балла. С подробностями из Пекина — корреспондент "Ъ" АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ.
Китайцев и их победы иностранцы в Пекине начинают уже ненавидеть, отыскивая разные причины, принижающие их ценность. Но к победе 28-летнего Ян Вэя в абсолютном гимнастическом первенстве — одном из самых статусных и популярных видов программы — придраться невозможно. Она точно была выстраданной, а не подаренной родными стенами.
У него ведь за спиной к Пекину уже был десяток лет в элите спортивной гимнастики и две Олимпиады. На сиднейской в 2000 году он стал вторым, проиграв великому Алексею Немову. На афинской в 2004-м должен был стать первым, но сам, сорвавшись в заключительном подходе с перекладины, подарил золото безнадежно отстававшему от него американцу Полу Хэмму и не получил вообще никакой медали. Когда-то же все для Ян Вэя должно было совпасть как нужно. Все совпало вчера: домашний помост, отсутствие травмировавшего в мае на чемпионате США руку Хэмма, который вроде бы был готов набрать в многоборье очень приличную сумму, собственное хорошее после состоявшейся во вторник командной победы настроение.
Этот шанс Ян Вэй не мог упустить. Он держался чуть-чуть в тени на первых двух снарядах. После следующего вышел на второе вслед за корейцем Ян Тэ Юном место, исполнив восхитительную программу на кольцах. Американка, сидевшая рядом со мной, не отрывала от него глаз: "Эти элементы требуют ведь чудовищной силы! А он делает их так, словно не чувствует никакого напряжения. Смотрите, он улыбается!"
Сделав столь же восхитительный, как и кольца, опорный прыжок, Ян Вэй сел на стульчик рядом с тренером, а через пару минут, увидев, как Ян Тэ Юн ошибается на перекладине, получает за нее жалкие 14,750 и теряет свое эфемерное — да мнимое, что уж там говорить,— превосходство, улыбнулся как-то не то чтобы добро, а скорее хищно, с прищуром. Улыбку эту, конечно, крупно показали на большом экране олимпийского дворца для 18 тыс. зрителей, три четверти из которых были в Ян Вэя влюблены, а четверть, видимо, ненавидела.
На брусьях он оторвался еще. А спустя полчаса последним среди всех участников выходил к перекладине — снаряду, который стоил ему в Афинах золота. Впрочем, сравнения с Афинами в данном случае уже были абсурдными. Ян Вэй оторвался от преследователей настолько далеко, что и дилетант мог подсчитать: даже упав, даже сорвав пару элементов, он бы все равно выиграл. Китаец не упал. И почему судьи так долго совещались, так долго анализировали его выступление, прежде чем выставить оценку? Какая была разница, сколько именно сотых и тысячных Ян Вэй получит? Ожидание этой оценки длилось вечность. И, кажется, устав от него, Ян Вэй принялся праздновать и взял в руки китайский флаг, формально еще не будучи победителем.
И странно было слышать от его партнера по сборной Чэнь Ибина, который, упав с перекладины, проиграл верную медаль, что его старший товарищ вообще-то страшно нервничал перед соревнованиями. "Да, нервничал,— подтвердил Ян Вэй.— Я чувствовал гигантскую ответственность перед своими соотечественниками. Для Китая это был не лучший год. Люди пережили страшные катастрофы. И мы, олимпийцы, обязаны побеждать для них". Ну, надо же: на человека, которого охватил мандраж, он вчера точно не походил.
Интересно, было ли Ян Вэю хоть какое-то дело до того, что происходило в борьбе за право быть первым после него — первым среди "нормальных" гимнастов? В борьбе за право получить две вакантные медали?
Если бы не Ян Вэй с его подавляющим преимуществом над остальными, пекинские состязания в мужском "абсолюте", может быть, вошли бы в олимпийскую историю как самые острые. Ситуация менялась будто картинки в калейдоскопе. Но в этих калейдоскопических переменах все время где-то рядом с призовой зоной был российский гимнаст.
Максим Девятовский два дня назад превратился в enfant terrible российской гимнастики. Редкий случай, но ни партнеры по сборной, ни тренеры не смогли сдержаться и не вынести сор из избы, обвинив талантливого Девятовского в том, что он не выкладывался в командном турнире. Что называется, накопилось. В личном многоборье гимнаст был гораздо лучше. И даже неудачный опорный прыжок — второй его вид — не выбросил Девятовского из той зоны, откуда до наград рукой подать. Зато из нее постепенно выпадали конкурировавшие с ним знаменитости — скверно отработавший на коне немец Фабиан Хамбюхен, считавшийся основной надеждой Европы, серебряный призер афинской Олимпиады Ким Дэ Юн из Кореи, который сник, похоже, сразу после плохих вольных, знаменитый японец Хироюки Томита, свалившийся на кольцах, Чэнь Ибин...
Список совершавших ляпы звезд был столь огромен, что в какой-то момент в голову не могла не прийти мысль о том, что призовое место российского гимнаста — это нечто абсолютно реальное. Тем более что ровно проходивший все снаряды Сергей Хорохордин после брусьев, пятого своего вида, вдруг выскочил из-за кулис на первый план и очутился чуть-чуть впереди Девятовского — на третьем месте в общем зачете, за Ян Вэем и Ян Тэ Юном.
Завершал Хорохордин это утро перекладиной. И со стороны выглядело так, что отработал он ее неплохо, без видимых ошибок. Выставленная судьями, что-то долго высматривавшими в своем ноутбуке, оценка говорила о другом. Хорохордин заработал за перекладину всего 15,050.
Оставшиеся минуты мужского "абсолюта" вместили в себя многое. Провал Ян Тэ Юна на коне. Удивительно качественное, учитывая предыдущие несчастья, выступление собравшегося Томиты на любимой перекладине. Оно позволило ему обойти на пять сотых Хорохордина, но не позволило попасть на подиум, потому что качественно отработали свои заключительные виды и японец Кохеи Утимура с французом Бенуа Каранобом. Были еще падение с перекладины ее общепризнанного короля Хамбюхена, лишившее немца награды, и хорошая работа на коне Девятовского, догнавшего по баллам Хорохордина. Тому, лучше выступившему в квалификации, досталась пятая позиция.
Сразу два российских гимнаста в первой шестерке в топовом олимпийском виде — это был несомненный успех. Но было и что-то такое, что мешало считать себя полностью им удовлетворенным. Какое-то ощущение, что могло ведь сложиться еще лучше, если бы не нюансы — спортивные и неспортивные.
Один из тренеров сборной России Евгений Кожевников, стоя под начинавшимся дождем рядом с пекинским дворцом, услышав мой вопрос про микроклимат в команде и отношение гимнастов к Девятовскому, усмехнулся: "Микроклимат? Человек общается сам с собою — вот такой микроклимат. Он просил дать ему возможность реабилитироваться в личном первенстве за командное. Ребята спросили: "А перед кем реабилитироваться?" — Он ответил: "Перед женой и сыном". Коля Крюков сказал, что, если еще попадет в команду, больше вместе с Девятовским выступать не будет. И этот человек открыто заявлял, что едет в Пекин лидером. Как он мог повести за собой?"
В пяти метрах от нас Максим Девятовский, только что плакавший у помоста, пробежал в автобус, отказываясь что-либо объяснить. Объясняли тренеры. Кожевников объяснял, что после провального командного первенства было очень тяжело прийти в себя, но Сергей Хорохордин сумел это сделать. Тренер уверял в и так очевидном, в том, что лучший вчера наш многоборец сражался за медаль. И выиграть ее помешали мелочи — необходимый, но не совсем оправдавшийся риск в опорном прыжке (в квалификации и командных соревнованиях Хорохордин делал прыжок проще, а тут требовалось увеличивать базовую оценку), на перекладине: "Мы с этого года ввели в программу новый элемент — адлер с поворотом на 360 градусов, сразу повышающий "базу". Так вот, на нем случилась ошибка ценой в три десятые, а третьему месту Сергей уступил две. А еще, если честно, на перекладине ему не засчитали одну десятую в базовой оценке. Но судьи имели полное моральное право так поступить. Вы же понимаете?" Я не понимал. "Потому что если команда выступает плохо, то и отношение судей к ее гимнастам меняется. Даже тех судей, кто раньше был за",— разжевывал Кожевников.
Ему было обидно. Было обидно и главному тренеру российской сборной Андрею Радионенко, который называл выступление обоих российских гимнастов "потолочным": "Они отдали ему все силы. А ценой медали стал один сорванный прыжок Девятовского".
Было обидно Максиму Девятовскому. Было обидно Сергею Хорохордину. Любой мог поставить себя на их место, изучив коротенькую, в три строчки биографию Кохеи Утимуры, в которой не то что побед — участий в соревнованиях кот наплакал. Или более длинную — Бенуа Караноба, для которого прежде попадание в десятку было уже грандиозным успехом. Стоило подойти к французу, чтобы узнать, что это за бронза. "За ней ли я ехал сюда? Я ехал сюда получить удовольствие от Олимпийских игр и, может быть, если повезет, попасть в финал на коне. Какая бронза в многоборье?!" — рассмеялся он.