Выставка графика
В Музее личных коллекций проходит выставка "В пространстве полусвета". Показывают на ней малоизвестную графику Эдгара Дега, ставшую украшением двух редкостных изданий 1930-х годов, которые находятся теперь в собрании российского коллекционера Юрия Петухова. Судьбой не востребованных при жизни самого художника работ заинтересовался СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Неакадемическое название выставки — всего лишь констатация неожиданного факта. Автор "Голубых танцовщиц", которого по общеизвестному кругу его работ вроде бы в этом и не заподозришь, знал парижский полусвет не понаслышке — судя по тому жадному (жадному по-художнически) вниманию наблюдателя, которое в этой графике ощутимо. Оригиналами для того, что предстает на выставке книжными иллюстрациями, были монотипии, то есть отпечатки на бумаге с рисунка, сделанного на металлической пластине. Несмотря на саму печатность, монотипия — не тиражная графика, каждый лист здесь так же уникален, как обычный рисунок пером или кистью. При жизни Дега эти свои работы мало кому показывал, а после смерти художника его брат уничтожил часть оставшихся в мастерской "неприличных" листов. Многие из разошедшихся по коллекциям уцелевших работ увидели свет лишь спустя годы после смерти Дега, в 1930-е, в составе тех самых двух роскошных изданий, которые демонстрируются на выставке.
Это "Разговоры гетер" (1935 год) греческого писателя второго века нашей эры Лукиана Самосатского и роман Людовика Галеви "Семья Кардиналь" (1938-й). Это были страшно малотиражные и страшно трудоемкие произведения типографского искусства, адресованные узкому кругу коллекционеров. Монотипии Дега воспроизводились не в виде стандартных иллюстраций в тексте, а в виде прилагающихся к книге полноформатных листов, использовалась при этом сложная офортная техника, которая с предельной, почти фотографической точностью воспроизводила оригинал во всей его прихотливости, но за это требовала от гравера многих месяцев работы.
Что до "Семьи Кардиналь", то это просто запоздалое воплощение замыслов Дега, осуществленное издателем Огюстом Блезо. Людовик Галеви, писатель и драматург, автор либретто "Кармен" Бизе и "Прекрасной Елены" Оффенбаха, входил в круг друзей художника, но иллюстрации к его роману, созданные Дега, он отверг. Героя-повествователя романа Дега изобразил в виде самого Галеви, что того только скандализовало, ибо речь в книге шла о семействе, пристраивающем юных дочерей танцовщицами в Оперу, то есть сообразно нравам того времени практически толкающем их на панель.
Ситуация с "Разговорами гетер" более любопытна. Иллюстрировать диалог Лукиана Дега вовсе не собирался, просто легендарный маршан Амбруаз Воллар решился сделать иллюстрациями к "Разговорам" многочисленные монотипии, изображающие не античных гетер, а их парижских преемниц конца XIX века. И то сказать, гетеры Лукиана — это вовсе не Фрины и Аспазии классической Эллады, картинной античности в их разговорах негусто, это просто болтовня, обсасывающая всевозможные подробности соответствующего промысла в духе бесконечного "ну а он че? а она че? да ты че?!".
В проститутках Дега столь же мало шика, да и бесстыдства тоже: это ленивые рыхлые тетехи, замкнутые в убожестве своих "кабинетов", болтающие, вяло прихорашивающиеся или скучающие. Населенный ими мир Дега изображает блестяще — и бесстрастно; душноватая отъединенность и обособленность этого мира придают ему что-то от картин заведомо чуждого быта, восточных сералей, например. Этой отстраненности, как ни странно, куда меньше в иллюстрациях к "Семье Кардиналь", которые гораздо больше походят на зарисовки с натуры, живые, "вкусные" и непосредственные. Впрочем, вольные нравы, богемность, полусвет как таковой у Дега лишены намека на пошловатое "обаяние порока" — сложно представить, чтобы эта графика вызывала менее высоконравственные чувства, чем, допустим, прекрасные фотографии Парижа начала ХХ века, которые дополняют визуальный ряд выставки.