Разговоры в пользу бедных ведет замначальника отдела экономики Максим Ъ-Кваша
Далеко не все заметили, но в России могут вот-вот начаться очередные масштабные экономические реформы. На прошлой неделе (см "Ъ" от 8 августа) заместитель главы Минздравсоцразвития Юрий Воронин рассказал о планах реформирования пенсионной системы. В частности, государство наконец, кажется, решится существенно поднять пенсии самым пожилым пенсионерам — в каком-то смысле отдать им долги за нищету последних полутора десятилетий. Еще одно радикальное предложение — передать гражданам право собственности на пенсионные накопления — а значит, и выбора, что с ними делать, как обеспечить себе мало-мальски достойную старость. Планы все еще не окончательные — так, в правительстве пока не готовы раскрывать расчеты. И не бесспорные — так, среди прочего предлагается расширить возможности инвестирования пенсионных накоплений лишь за счет облигаций госкомпаний. Неясно, позволит ли это обеспечить доходность выше инфляции, а иначе реально заинтересовать будущих пенсионеров в долгосрочных сбережениях не получится.
Впрочем, даже если предложения Минздравсоцразвития будут в должном порядке обсуждены, согласованы, приведены в соответствие с долгосрочными бюджетными прогнозами и реализованы законодательно, уверенности в том, что эта реформа не повторит судьбу пенсионной реформы 2002 года, все равно нет. Она — будем честны — закончилась практически ничем: размер средней пенсии в отношении к средней зарплате продолжает снижаться и уже достиг неприличного по мировым меркам уровня в 25%; пенсионные накопления передала частным управляющим компаниям лишь мизерная доля будущих пенсионеров.
Отдельный вопрос — почему предыдущая пенсионная реформа де-факто провалилась. Во-первых, она была чрезмерно осторожной и оттого половинчатой. Впрочем, осторожность 2002 года объяснима: ни ста с лишним долларов за баррель, ни нынешних возможностей и резервов бюджетной системы тогда никто и представить не мог.
Во-вторых, несмотря на все разъяснительные усилия властей, в чем она заключалась, тогда мало кто понял. Важный урок — чем сложнее реформа, тем больше сил и средств надо вложить в ее разъяснение. Это понимают и в правительстве — господин Воронин, отвечая на вопросы моих коллег, признал, что потратить надо где-то доллар на человека, шесть лет назад расходы были в "десятки раз меньше". Возможно, понадобится больше. В 2007 году заместитель главы банковского комитета Анатолий Аксаков говорил, что реализация программы повышения финансовой грамотности потребует вложений на уровне $500 млн.
Казалось бы, если телевидение под полным контролем государства, можно было бы использовать мощь государственной пропагандистской машины в конструктивных целях. Ан нет. Характерный пример — проигнорированная населением налоговая амнистия. Глава Счетной палаты Сергей Степашин недавно в интервью "Ъ" простодушно объяснил почему: "Боролись с другими опасностями". Эти "другие опасности" есть и сейчас — достаточно включить ТВ и увидеть военную хронику, перемежаемую отупляющими ток-шоу и трехаккордной попсой. Тем временем обсуждение борьбы с бедностью рискует остаться "разговором в пользу бедных", да и сама реформа может не состояться.