Книги с Анной Наринской

Питер Мейл. "Год в Провансе"

Это было году в девяносто втором. Прогуливаясь по оксфордской Корнмаркет-стрит, мы с моим приятелем по имени Нил увидели очередь перед дверьми в агентство путешествий Томаса Кука. Очередь была непривычно большая, но при этом типично оксфордская — аккуратная и сплошь твидовая. Она упиралась в стеклянную дверь, украшенную плакатом с рекламой нового тура: "Прованс Питера Мейла" ("обед в Лакосте с посещением замка маркиза де Сада, обзорная экскурсия по Эксу и специальный велодень включены"). Я поинтересовалась у Нила, кто такой Питер Мейл. Он презрительно поскреб мостовую своим Dr. Martens и ответил, что это автор книжки, читая которую довольные собой буржуа становятся еще более собой довольными. Нил писал диссертацию по Дзиге Вертову, считал, что все деньги, которые британские налогоплательщики тратят на содержание королевской семьи, должны быть срочно направлены на поддержку страдающего народа Ирака, и имел на меня неограниченное влияние. Наверное, поэтому "Год в Провансе" я прочла только сейчас, когда эта книга приобрела уже безусловный статус классической, а Питер Мейл написал ее не менее успешное продолжение "Encore Provence". И еще кулинарную книгу "Уроки французского". И еще путеводитель "Прованс от A до Z". И еще роман "Хороший год", по которому режиссер Ридли Скотт, чье провансальское имение расположено совсем недалеко от дома Мейла, снял фильм с Расселом Кроу в главной роли. И роман, и фильм, конечно, про прекрасность провансальской жизни.

"Год в Провансе" — разделенные на двенадцать месяцев-глав ноншалантные вспоминательные записки (почему-то в русском издании крупными буквами названные романом, хотя отнюдь им не являются). Чтение этого текста гарантирует тем, кто желает получать от жизни удовольствие и несильно обеспокоен судьбой воюющего Ирака, весьма приятные ощущения: ближе к середине неумолимо и окончательно накрывает уверенность в том, что такие радости, как еда, вино, бассейн, прогулки и снова еда и вино,— это вещи, которые совсем не стыдно признать жизнеобразующими. Так что мой друг Нил был абсолютно прав. А "Год в Провансе" — хорошая книжка.

Питер Мейл и его жена купили фермерский дом недалеко от городка Менерб в провансальском Любероне, "закончили курсы французского, распрощались с друзьями и знакомыми, переправили через Ла-Манш собак и сделались иностранцами". И прожили в этом доме год — обследуя окрестности, знакомясь с соседями, отбиваясь от бесконечных гостей и занимаясь ремонтом. Сделали они это, надо заметить, в восьмидесятых, когда деньги еще исчислялись в тысячах франков, а цены — даже в этих тысячах — были совсем не головокружительными. Когда провансальская кухня еще не была так повсеместно популярна, когда "внутренний Прованс" еще не был в такой моде, а демонстративное презрение к Лазурному берегу еще не было столь обязательным. Про Мейла вполне можно сказать, что он стоит у истоков всего этого, ему даже можно отчасти поставить в вину рост цен на недвижимость в Любероне.

Только обвинять Мейла ни в чем не хочется — он такой милый, милый, милый и, главное, никому ничего не навязывает. Мы будем жить в Провансе, есть зеленый салат с оливковым маслом из долины Ле-Бо, закусывать плотным хлебом из Люмьера и запивать Cotes du Rhone из Визана. А вы живите где хотите, делайте что хотите, только не приезжайте к нам в гости без предупреждения.

Надо признать, что гастрономическая часть книги Мейла сегодня уже не так впечатляет. Восемнадцать сортов хлеба в местной булочной и четырнадцать видов hors d`oeuvres, которые без спроса "поверх меню" приносят на плетеном подносе в местном ресторане, когда-то поражали воображение даже не в голодном Союзе, но и в фиш-н-чипсовой Англии и бигмаковой Америке. Теперь же они если и не стали вещью дежурной, но перестали быть вещью небывалой. А мейловское принципиальное антигламурное восхищение простой кухней, забегаловками, где едят строители и дорожные рабочие,— там подают безымянное вино из местного кооператива, а меню отсутствует, поскольку "мадам готовит ланч пять раз в неделю и сама решает, что будут есть ее клиенты",— за это время стало вполне гламурным.

Зато история отношений Мейлов с соседями (счастливая) и особенно история перестройки их кухни (волнительная, но в конце концов тоже счастливая) захватывают и умиляют. Мейл рассказывает о забытой во дворе бетономешалке, о пропавших на месяц рабочих, о пробитом водопроводе и даже о том, как привезший гравий грузовик продавил фекальную цистерну, чуть ли не с восторгом. По Мейлу, рагу по-провансальски и ремонт по-провансальски идут пакетом. И это же рагу по-провансальски идет пакетом с грязным "турецким" сортиром в "самом вкусном" кафе в окрестностях. Одно невозможно без другого. В каком-то смысле "Год в Провансе" — история не двенадцати месяцев сибаритства, а двенадцати месяцев смирения. Только нельзя понять, где начинается одно и заканчивается другое.

Халед Хоссейни. "Тысяча сияющих солнц"

Писатель Халед Хоссейни, сын афганского дипломата, вырос в Европе и с 15 лет живет в Америке, где получил медицинскую степень в Калифорнийском университете, работал врачом и никто его не знал. Пока в 2003 году не вышел его роман "Бегущий за ветром" о двух кабульских мальчиках — хозяине и его слуге, которых разлучила афганская история, но даже беженцем в Америке первый вспоминал о втором и вернулся в разоренный Афганистан, чтобы найти его. Эта полуавтобиографическая история добилась какой-то сумасшедшей популярности, попала во все списки бестселлеров, открыла Хоссейни двери в ООН и Белый дом и превратила его в ведущего афганского писателя нового времени. Так что второй роман автора "Тысяча сияющих солнц", вышедший в мае 2007 года, оказался на втором месте в списке бестселлеров Amazon.com еще за неделю до выхода и остается в этом списке до сих пор.

Книга рассказывает историю двух женщин Мириам и Лейлы: одна — незаконнорожденная из провинции, другая — дочь учителя из Кабула. Обе в итоге оказываются женами одного мужчины — сапожника, блюдущего свою семью согласно мусульманским законам,— и на протяжении долгих лет действия романа, сюжет которого раскручивается вместе с афганской историей, пытаются из этого брака выбраться.

Фокус Хоссейни в том, чтобы оставаться сентиментальным, не выжимая слез, писать об Афганистане, не давая на каждой странице историческую сводку. Его поэтика напоминает зеркальную комнату. Персонажи, сюжеты и мотивы бесконечно отражаются и дублируются друг в друге: дурнушка из провинции — красавица из столицы, хороший афганец — плохой афганец, выжившая семья — семья, разрушенная войной, Афганистан — Америка, счастливая женщина — несчастливая. И в отражении всех этих бесчисленных историй и судеб — снова Афганистан. Персонажей-зеркал так много, что им трудно сочувствовать всерьез, начинаешь уже терять счет всем мальчикам, убитым на войне, девочкам, подорвавшимся на мине, и зверски замученным родителями, и содрогаешься только на каких-то более понятных в повседневной жизни вещах, вроде как когда героине муж выбивает передние зубы или в больнице без анестезии делают кесарево.

Бентли Литтл. "Письма, несущие смерть"

Бентли Литтл — американский автор хоррор-романов из Аризоны и любимый писатель Стивена Кинга. Именно Кинг открыл его в 1990 году, когда Литтл опубликовал свой первый роман "Озарение", и рекламировал до тех пор, пока у Литтла не набралось приличное количество поклонников. С тех пор Литтл написал множество романов, некоторые даже были переведены на русский язык, но поскольку жанр романа ужасов у нас не процветает, то и Литтла знают мало. Литтл же, который, говорят, родился вскоре после того, как его мама посмотрела "Психоз" Хичкока, автор довольно достойный, в словах не путается, сюжет закручивает как надо и в меру цитирует в своих ужастиках мастеров — так, чтобы не надоело.

Роман "Письма, несущие смерть" (2005) — это история обычного американского психопата, получившего детскую травму в результате эпистолярного романа (он попросил девочку снять трусики, письмо попало отцу, и всем досталось). Уже подростком герой начинает строчить кляузы во все мыслимые и немыслимые организации — от Фэнтезиленда до "Бургер Кинга". Сначала в качестве невинной шутки — письма приносят ему лишние билетики и бесплатную картошку с гамбургером, а потом шутки становятся все серьезнее и заканчиваются настоящим убийством. Поднакопив писательских грешков, герой попадает в параллельный мир, населенный писателями писем во главе с верховным писателем, и ему даже удается встретиться с Львом Толстым, Хемингуэем и Вирджинией Вульф, но в основном там творятся немыслимые ужасы, и выбраться оттуда можно только ценой собственной жизни.

Лучшее в романе Литтла — что в полетах фантазии его почти никто не останавливает. Раз — и призрак Вирджинии Вульф восстает из-за угла, раз — и отец главного героя превращается в огромный член или куриную лапу, торчащую из кубика коричневого желе. Все, что только пожелает публика. В его страшилке много американского; в сущности, это история про то, как обиженный потребитель получает блага, когда он обижен в меру, но отправляется на перевоспитание, когда становится слишком обиженным потребителем. Вам не нравится ваш шоколад? Пожалуйста, возьмите два других шоколада. Вам не нравится ваш отец? Добро пожаловать в ад!