COVID-19 способствовал взрывному росту смертности наркопотребителей в России

К удвоению смертности среди наркопотребителей в России привели пандемия и связанные с ней карантинные ограничения. В этом уверены эксперты, которых «Ъ» попросил прокомментировать свежие данные Роскомстата. Статистика свидетельствует, что в 2021 году от причин, связанных с употреблением наркотических веществ, погибли более 10 тыс. россиян, тогда как двумя годами ранее было около 5 тыс. Собеседники «Ъ» прогнозируют сохранение негативной тенденции в связи с проведением спецоперации на территории Украины, а накопившиеся проблемы в антинаркотической политике, по их мнению, только усугубляют ситуацию.

Потребляют меньше, умирают больше

В конце июня Росстат представил свежую информацию о смертности в России. По данным ведомства, в 2021 году от наркотиков умерли 10 043 человека.

Согласно «номенклатуре причин смерти», которую использует Росстат, смертность в этой группе вызвана тремя факторами: психические расстройства, вызванные употреблением веществ, случайное отравление наркотиками или психодислептиками (галлюциногенами) — проще говоря, передозировка. В третьем пункте говорится тоже об отравлении, но «не квалифицированном в других рубриках, с неопределенными намерениями». От психических расстройств, вызванных употреблением, за 2021 год умерли 2419 человек, от отравлений двух указанных категорий — 4709 и 2915 россиян соответственно.

С 2017 по 2019 год количество смертей в указанных категориях не превышало 5 тыс. случаев в год.

Всплеск наблюдается в 2020 году: от последствий употребления наркотиков скончались 7316 россиян — на 60% больше, чем годом ранее. Таким образом, речь идет о двукратном росте показателя за последние два года.

Отметим, что период с 2010 по 2020 год можно назвать относительно благополучным — тогда россияне, по крайней мере по официальной статистике, стали меньше употреблять наркотики. Так, в 2010 году было зарегистрировано 632 тыс. наркопотребителей — «пациентов с психическими расстройствами, связанными с потреблением наркотиков» (формулировка МВД). К 2018 году, по данным МВД, этот контингент сократился до 505,6 тыс. человек.

Главный внештатный психиатр-нарколог Минздрава Евгений Брюн утверждал, что и в 2020 году, «согласно клиническому впечатлению, наркопотребление существенно снизилось», но позже выяснилось, что все-таки «немножко подросло. Ведомственная статистика о правонарушениях, связанных с наркотиками, довольно противоречива. Так, во время пандемии МВД отчитывалось о снижении количества наркопреступлений: в первом полугодии 2020 года ощутимо сократилась контрабанда наркотиков — на 36% в сравнении с тем же периодом за 2019 год (с 304 до 194 случаев). А в ежегодном докладе генпрокурора Игоря Краснова Совету федерации говорится, что число преступлений, связанных с контрабандой наркотиков, в 2021 году выросло почти на 300%.

Спрос выше, чем заражение

COVID-19 — прямо или косвенно — стал катализатором смертности среди наркопотребителей, утверждают собеседники «Ъ».

Так, психиатр-нарколог Игорь Лазарев указывает на рост популярности у россиян в последние два года синтетических наркотиков. «К нам (в клинику.— «Ъ») из десяти человек один обращается с опиатами, с метадоном — чаще всего, а остальные девять — с "синтетикой". Обычно это мефедрон или соли ("дизайнерские наркотики", внешне напоминающие соли для ванн, обычно продаются в виде порошка и оказывают стимулирующий эффект.— «Ъ»). Каждый год их все больше и больше,— говорит господин Лазарев.— Те, кто их употребляет, реже попадают на учет. Поэтому никто не знает количества зависимых от этих синтетических наркотиков. А от них тоже, к сожалению, бывают летальные исходы. Чаще это могут быть случаи, когда человек в психозе выпадает из окна, и, собственно, передозировки».

Рост потребления синтетических наркотиков вызван срывом поставок из-за перекрытия границ в период пандемии: поставщики просто не смогли ввезти товар в страну. Например, самыми популярными наркотиками в 2019 году среди россиян помимо синтетических мефедрона и альфа-ПВП были гашиш, марихуана и кокаин.

Рядовые наркопотребители в условиях дефицита импортной продукции переключились на внутренние аналоги — менее качественные и более опасные для здоровья.

«"Синтетика" отчасти могла стать такой популярной и потому, что ее достаточно легко производить в кустарных условиях — были бы прекурсоры (исходные компоненты.—«Ъ»)»,— считает автор проекта Drugmap.ru, международный консультант по антинаркотической политике Алексей Лахов. Мало того, что состав синтетических наркотиков может разниться от партии к партии, у некоторых из них, например у альфа-ПВП, очень низкие дозировки, что повышает риск наркотического отравления.

Анна Саранг, руководитель Фонда им. Андрея Рылькова (признан иноагентом), также обращает внимание, что в пандемию «на улицы вернулся фентанил». Это старый новый наркотик, который можно отнести как к классическим опиоидам, так и к «синтетике».

Фентанил — настолько опасное вещество, что, по словам госпожи Саранг, «он был запрещен на больших наркотических маркетплейсах».

«Это очень сильный синтетический опиоид,— рассказывает эксперт.— И Россия была известна тем, что у нас не было эпидемии фентанила. В то время как, например, в Северной Америке он был сильно распространен. Он оказывает очень сильное действие. Чаще его продают под видом других опиоидов, например как уличный метадон или героин. А иногда в него добавляются совершенно нерелевантные вещества. И смертность от него очень высокая».

Сопутствующим фактором господин Лазарев считает и психологический эффект от пандемии, начало которой пришлось на 2020 год: «Пациент мог быть в ремиссии, а пандемия вызвала тревожную атмосферу. У него первая мысль: снять напряжение употреблением веществ».

Эти выводы подтверждают и данные о том, что в пандемию россияне стали чаще принимать антидепрессанты и обращаться за психологической помощью. Если в марте 2019 года в России купили антидепрессантов на 360 млн руб., то за аналогичный период в 2020-м — более чем на 550 млн руб. Согласно исследованию журнала Lancet Psychiatry, почти треть переболевших COVID-19 испытывают проблемы с нервами и страдают от психологических расстройств.

Свой вклад в рост смертности среди наркопотребителей могло внести и то обстоятельство, что в период пандемии практически все силы здравоохранения были брошены на борьбу с коронавирусом — это сделало медицинскую помощь менее доступной для остальных пациентов.

«На месяцы пандемии одна из двух московских наркологических больниц — клиника №17 — была перепрофилирована под лечение больных коронавирусом, не работали и многие наркодиспансеры в регионах»,— напомнил «Ъ» Арсений Левинсон, правовой консультант по делам, связанным с наркотиками. «Когда в Москве был локдаун, перепрофилировали женские отделения в наркологических больницах именно под ковидные,— подтверждает Анна Саранг.— У нас были сложности с тем, чтобы направить женщин на лечение. Сейчас, кажется, все открыли. Но проблема как была актуальна, так и остается до сих пор. Скорые просто перегружены в связи с COVID».

«Ъ» направил запрос в пресс-службу Минздрава и попытался связаться с главным внештатным наркологом ведомства Евгением Брюном, чтобы выслушать официальное мнение о причинах роста смертности, но ответов не получил.

Опиоидный кризис в США

Тренд взрывного роста смертей наркозависимых наблюдается и в США. В 2021 году, по данным Центра по контролю и профилактике заболеваний, от передозировок наркотиками в Штатах умерли 107 622 человека. В 2020 году этот показатель составлял чуть более 93 тыс. человек, а годом ранее — 65 тыс.

Однако Анна Саранг видит иные, нежели в России, причины развития подобной ситуации. «Там же было знаменитое "дело Purdue Pharma" и других компаний, которые (при лечении.— «Ъ») навязывали клиентам опиоиды, а потом, когда люди уже не могли получать их официально, они покупали препараты нелегально на черном рынке,— говорит она.— И как раз 2020 год стал пиком опиоидного кризиса в США и Канаде по этой причине».

Судя по данным Европейского центра мониторинга наркотиков и наркозависимости (.pdf), в 2020 году суммарно во всех странах Европейского союза от наркотиков умерли 5796 человек, в 2019-м — 5141, в 2018-м — примерно столько же. То есть рост все-таки есть и в ЕС. Причем приходится он также на время пандемии, но не выглядит таким опасным, как в России и США.

В Европе, в отличие от Штатов, объясняет Анна Саранг, «просто так не прописывают опиоиды».

Отчасти поэтому, продолжает она, показатели смертности в европейских странах ощутимо ниже. Хотя основная причина, по ее мнению, в другом: «Там еще с 1960–1970-х годов внедрялись программы заместительной терапии, которые сегодня дают свои плоды».

Такие программы подразумевают регулярный прием медицинских опиоидных препаратов в тех количествах, которые позволяют избежать ломки, но не приводят к изменению сознания. Зависимые граждане употребляют опиоиды под надзором врачей, что снижает риск передозировки, исключает риск заболеть ВИЧ при инъекции и позволяет не искать наркотики самостоятельно, используя незаконные схемы. Такие программы называют программами снижения вреда: они не призваны вылечить зависимого, но минимизируют вред и для него, и для общества. На эффективность этого метода обращают внимание и европейские ученые, которые считают, «что включение в программу лечения опиоидными агонистами является защитным фактором в отношении передозировки наркотиков». Об этом говорит последний доклад (.pdf) о проблеме наркотиков в ЕС.

«Люди боятся обращаться за помощью»

Эксперты считают, что негативный тренд можно переломить, потратив усилия на решение ряда ключевых проблем. Большинство из них давно наблюдаются в России и не имеют прямого отношения к взрывному росту смертности последних лет, но усугубляют ее.

«В первую очередь нужно упростить доступ к препаратам, помогающим человеку при передозировке наркотиками, в частности к "Налоксону",— предлагает господин Лахов.— Это препарат, помогающий при передозировке опиоидами — опасными веществами, к которым относят героин и метадон. Сейчас "Налоксон" применяется в России в основном врачами скорой помощи. Население не имеет к нему широкого доступа. Его можно купить, но не в каждой аптеке и только по рецепту, и даже если человек добрался до "Налоксона", им все равно нужно уметь пользоваться — для этого нужно проводить специальное обучение населения. Например, в Канаде его можно спокойно купить даже в виде назального спрея, в то время как в России пока доступен только инъекционный вариант».

Господин Лахов также указывает на пагубность «излишних силовых методов», которыми государство борется с наркопотреблением: «Из-за административных дел, которые заводят на потребителей наркотиков, люди просто боятся обращаться за помощью. На выходе из больницы тебя может встретить полицейский и арестовать».

Эксперты, с которыми пообщался «Ъ», обращают внимание на отсутствие в РФ эффективной системы реабилитации, что не может не сказываться на показателях смертности.

«Государственной реабилитации у нас вообще нет,— утверждает господин Лазарев.— Разве что в Москве есть что-то. Реабилитация должна быть длительной — несколько месяцев на природе, так как стационарная помощь просто малоэффективна. Человек сразу срывается после выхода из стационара: физически ему стало легче, но психологические проблемы никуда не делись».

Анна Саранг отмечает, что в России «нет научно обоснованных систем, которые действуют в европейских странах: заместительной терапии, психотерапии, программ снижения вреда. У нас есть диспансеры из 1970-х годов, три-четыре бесплатные программы реабилитации на всю Россию, а все остальное — реабилитационные центры, куда просто страшно обращаться, потому что там жестоко с тобой обращаются». Поэтому, продолжает она, выйдя из реабилитационного центра, «люди снова часто начинают употреблять наркотики, а из-за пройденного лечения толерантность к веществам падает и риск передозировок только растет».

Важную роль в борьбе с наркопотреблением играют некоммерческие организации. Такие, например, как фонд «Гуманитарное действие» в Санкт-Петербурге и Фонд им. Андрея Рылькова (оба признаны иноагентами) в Москве.

«При этом "Гуманитарное действие",— как замечает господин Лахов,— в свои лучшие времена получало годовое финансирование в 2 млн руб. от властей Петербурга, потом — 1,6 млн руб., а сейчас, уже после признания иностранным агентом, вообще не получает помощи от государства». Работники этих фондов помогают наркозависимым попасть в реабилитационные центры, собирают деньги на препараты и ведут просветительскую деятельность. Таким образом, говорят собеседники «Ъ», их выход из игры тоже провоцирует смертность.

Тревога о родине

Новая реальность, в которую Россия вступила в феврале, не предполагает снижения уровня наркопотребления и смертности, уверены эксперты. Игорь Лазарев отмечает схожее влияние коронавируса и специальной военной операции на психическое состояние наркопотребителей: повышение тревожности из-за происходящих событий и риск сорваться у тех, кто был в ремиссии. А проблемы с трансграничными логистическими цепочками, которые начались во время пандемии, только усугубились после начала боевых действий на Украине.

Схема потребления, оформившаяся в течение последних двух лет (проблемы с поставками веществ из-за рубежа—переход на отечественные аналоги—рост популярности синтетических и просто низкокачественных наркотиков), теперь может только закрепиться. Значит, и снижения уровня смертности среди наркопотребителей ждать не стоит.

Алексей Свиридов