Сибелиус, Форе и Теодор Курентзис в «Зарядье»

Оркестр и хор MusicAeterna представили в Москве первую программу 2022 года. В нее вошли сочинения Яна Сибелиуса и Габриэля Форе, чей «Реквием» прозвучал в сопровождении видеоарта британского художника Мэта Коллишоу. О музыке с картинками рассказывает Юлия Бедерова.

Программа из партитур рубежа XIX–XX веков, принадлежащих французской La Belle Epoque и северному модерну, объединенных темой смерти, стала своего рода пиршеством для слуха, тщательно прочищаемого идеальным голосоведением, чистым строем, точной артикуляцией и рафинированной игрой тембров даже на экстремальном пианиссимо. Гимном эстетической прозрачности стала сюита «Пеллеас и Мелизанда» Сибелиуса с призрачными танцами, ледяным дыханием контрабасов и финальной сценой смерти Мелизанды, более прекрасной, нежели трагической, но все же щемящей. После антракта не только слуху, но и глазу было за что зацепиться, правда, некоторые, как потом выяснилось, предпочли слушать «Реквием», зажмурившись: гиперреалистические и сентиментальные видеокартины смерти на экране слишком откровенно конкретизировали музыку Форе. В то время как сам изобретательно уклончивый, словно сошедший с картин Мане композитор был чужд прямолинейности до такой степени, что замысел «Реквиема» объяснял простым желанием писать «для собственного удовольствия, если так можно выразиться».

Скрытый моцартианец, послушный ученик Сен-Санса, церковный органист, один из подопечных меценатки графини Элизабет де Греффюль и профессор Парижской консерватории был любителем переделок. Поэтому и шлягерная «Павана», и «Реквием» существуют в нескольких редакциях. Фортепианный вариант «Паваны», судя по сохранившемуся в записи исполнению самого Форе,— музыка не столько десертная, сколько хрупкая, нервная и двусмысленная. Но в редакции для оркестра с хором и куртуазным текстом светского льва и поэта-символиста Робера де Монтескью (вместе с графиней они стали прототипами героев прустовского «В поисках утраченного времени») к ней словно приторочены нарядно светские оборки. Исполненный со вкусом и прозрачностью в деталях, Форе в «Зарядье» казался мастером салонной лирики. Впрочем, его «Реквием» в третьей редакции (1900) для оркестра, органа, хора и солистов, несмотря на всю консервативность жанра и состава, по языку и духу — колыбельная утраченной культуре,— у Курентзиса звучал произведением рубежным, настолько же основанным на прошлом, насколько глядящим в будущее.

Иначе эту субтильную, структурно витиеватую музыку услышал однокашник Дэмиена Хёрста, один из участников объединения Young British Artists, автор видеоинсталляций, оптических иллюзий и гиперреалистической живописи Мэт Коллишоу. Рассказывают, что с Курентзисом они познакомились в Париже на премьере фильма «Дау» и обо всем договорились. Видеоопус Коллишоу для «Реквиема», продемонстрированный при поддержке Aksenov Family Foundation,— вуайеристская серия заглядываний в окна постапокалиптической башни-новостройки на фоне плывущих облаков. В скупо обставленных комнатах-коробках (кровать, стул, кресло, говорящая деталь интерьера — что-нибудь вроде распятия над кроватью или фоторамки с сердечками) умирают старики. Родные держат их за руки, в тишине и обездвиженности даже младенцы ведут себя с почтением. Старики закрывают глаза, мы слышим аккуратные голоса солистов Фани Антонелу и Томаса Моула и видим, как души парят над разными водными потоками. Видеокаталог смертей должен говорить нам о разрыве между современным человеком и природой. Изредка чувствуется неловкое актерство, но за эффектом документализма никто не гонится. Сцены пронизаны камерной торжественностью и немного манипулятивной печалью: в каждый момент мы знаем, о чем грустим,— о горах, лесах и водах. Не вполне понятно, причем здесь филигранно исполненный Форе с его контртрагизмом, но он и не обязан быть абсолютно кстати: то, что в академическом быту принято считать популистским жанром с размытым видео или песочной анимацией, у Курентзиса обычно воюет за правду на стороне наступающей междисциплинарности. Но прогрессивная по статусу идея может реализовываться не только в разрушающей границы жанров и привычных представлений форме, но и в сугубо традиционалистском облике, как идейно стерильный видео-«Реквием». Тогда кажется, что затея междисциплинарности — всего лишь искусство дорогих деликатесов, в некотором смысле — та же песочная анимация, только с другим песком. Та же сказка, но рассказанная другими словами.