Профессор вирусологии Александр Чепурнов о том, какие выводы нужно сделать из пандемии COVID-19

В ряде регионов Сибири начался новый рост заболеваемости COVID-19, отмечают эксперты. О том, чем четвертая волна коронавируса отличается от предыдущих, можно ли ревакцинироваться одной и той же вакциной, почему вариант «Дельта» повлиял на рост заболеваемости и как дальше будет развиваться ситуация с коронавирусом, в интервью “Ъ-Сибирь” рассказал заведующий лабораторией особо опасных инфекций ФИЦ фундаментальной и трансляционной медицины, профессор вирусологии Александр Чепурнов.

— Руководство региональных минздравов и главы регионов не исключают начала четвертой волны коронавируса в конце сентября — октябре. Согласны ли вы с этими оценками? Стоит ли ждать роста заболеваемости?

— Уже невооруженным взглядом видно, что четвертая волна началась. Растет число заболевших в Москве, а она всегда первой реагирует на ситуацию с COVID-19, да и по всей стране сейчас наблюдается уверенный рост. В этот раз между двумя волнами резкого уменьшения числа заболевших, например, ниже 18 тыс. заболевших в сутки, как это было в предыдущие периоды, не наблюдалось.

— Срок между третьей и четвертой волнами заболеваемости оказался совсем коротким. Почему?

— Причина в том, что третья волна коронавируса пришла не весной, когда она была ожидаемой, а летом. Лето — не очень удобное время для вирусов. Исходя из моей практики, могу сказать, что даже в лабораторных условиях культивировать вирусы в это время года очень неудобно — они не хотят расти даже на культуре клеток. Честно говоря, не думал, что летом произойдет третья волна заболеваемости коронавирусной инфекцией, потому что для уханьского варианта к этому времени «горючий материал» уже был исчерпан. Я имею в виду, что процент переболевших среди социально активных групп населения — врачей, продавцов, студентов и др. — достигал 50–60%. Такие высокие показатели должны были ограничивать распространение уханьского штамма.

Однако появился индийский вариант (он же «Дельта»), одна из мутаций в котором позволяет вирусу не только эффективнее уклоняться от антител, но и активнее заражать клетки из-за лучшего контакта с рецептором, через который он попадает внутрь самой клетки. За счет большего сходства к рецептору у него выросло репродуктивное число, эта же способность увеличила скорость распространения вируса в организме инфицированного. Этот вариант легче, лучше и крепче цепляется за рецептор. Это привело к заражению большего числа людей. Почему раньше молодежь и дети болели меньше? Потому что рецептор, через который вирус попадает в клетку, у них меньше представлен. После появления индийского штамма эта категория населения стала более уязвимой. Именно поэтому в период третьей волны увеличилось число заболеваний среди детей и молодежи, что повлияло на показатели заболеваемости в целом.

— Изменилась ли симптоматика заболеваемости коронавирусом инфекцией с появлением варианта «Дельта»?

— Да. Намного больше стало гастрологических проявлений, однако самое неприятное — более тяжелое течение болезни, срок развития тяжелого состояния сократился с 7–8 дней до 5–6. Судя по статистике, летальность среди заболевших выросла на 1%. Если раньше она была на уровне 2–2,5%, то теперь 3–3,5%.

— Ранее экспертами сообщалось, что для формирования коллективного иммунитета необходимо привить 60% населения. Не требуется ли корректировка этого показателя из-за прихода варианта «Дельта»?

— Это уже обсуждается. Предлагается повысить рубеж вакцинации до 80%. Этот показатель может обеспечить защиту. Но остается вопрос о скорости потери устойчивости к заболеванию, потому что повторное заболевание — безусловный факт, нужно предусмотреть время, когда уходят антитела. Я сам переболел дважды. И если в первый раз антитела перестали определяться через три месяца, то после второго случая, даже спустя 10 месяцев, они все еще есть на достаточно высоком уровне.

— Темпы вакцинации достаточные, чтобы затормозить рост заболеваемости?

— Если говорить о стране в целом, то, считаю, у нас очень низкие темпы вакцинации. Поставленные изначально цели (вакцинация 70% взрослого населения к сентябрю) не выполнены. Одна из причин — периодическое отсутствие вакцины, вероятно, есть сложности с масштабированием производства. Вторая — непонятно откуда взявшееся мнение об опасности вакцинации. В 1960-м году в Москве выявили завозной случай оспы, тогда за две недели были привито девять с лишним миллионов человек, вопросов ни у кого не возникало. А сейчас мы рассуждаем: надо вакцинироваться или это вредно. Конституция защищает права человека, в том числе в вопросах того, принимать или нет ту или иную лечебную манипуляцию. Но при этом должно быть защищено и общество. Сейчас не та ситуация, когда можно сказать, что каждый вправе болеть и умирать. В случае с эпидемией страдает не только непривитый человек, но и общество. С другой стороны, недостаток открытых данных о разработанных вакцинах вызывает напряжение, информация о проверках, результатах испытаний вакцин должна быть такой, чтобы ни у кого не возникало сомнений в их эффективности и безопасности. И тот разработчик, который не сумел доказать состоятельность препарата, должен быть отстранен.

Текущая эпидемия не такая страшная по сравнению с возможными, по сути это своеобразные учения, тренинг для человечества на случай появления некой сверхлетальной инфекции. Но из учений нужно делать выводы, чтобы быть готовыми к более сложной ситуации. Пока я не вижу, чтобы мы быстро исправляли ошибки. Блеснув с разработкой вакцины «Спутник», проваливаем скорость реализации.

— Широко обсуждается вопрос о необходимости вакцинации детей от коронавируса. Есть ли необходимость в разработке новых вакцин для этой задачи?

— Разрабатывать отдельную вакцину, может быть, и нецелесообразно, вопрос, скорее, в дозировке. Сейчас требуется доказательно подобрать правильную дозировку и е применять ее. В Израиле уже начали прививать детей старше 12 лет вакцинами Pfizer и Moderna.

— Вариант «Дельта» снизил эффективность вакцин?

— Это действительно так, потому что у него изменилась часть эпитопов — белков на поверхности, к которым привязываются антитела, образующиеся после вакцинации или после болезни человека. Их стало немного меньше, но пока оставшихся хватает, для того чтобы существенно снизить возможность заразиться, либо, в крайнем случае, уменьшить тяжесть заболевания. Если говорить о цифрах, то данные, которые представили создатели «Спутника», говорят об уменьшении эффективности на 10% — до 80–82%. У вакцин на основе РНК это снижение более заметно — их эффективность снизилась до 50–60%.

С другой стороны, исследование в научном журнале Lancet говорит о неприятных факторах при ревакцинации, отличающихся для разных типов вакцин. Так, для векторных вакцин («Спутник», AstraZeneca и др.) ученые отмечают вероятность появления синдрома Гийена–Барре, а для вакцин на основе РНК — миокардита. В обоих случаях это воспалительные процессы, что требует серьезного внимания. Не исключено, что в дальнейшем нам будет нужно делать прививки разными вакцинами, а не ревакцинироваться одной и той же. Сейчас целесообразно поддержать разработку и производство и других вакцин, над которыми работали наши ученые.

— Как вы считаете, как дальше будет развиваться ситуация с коронавирусом?

— Думаю, что теперь он будет постоянно циркулировать в человеческой популяции. Надеюсь, что мы научимся его лечить. COVID-19 в ближайшие годы будет мутировать. Между вариантами идет нормальное биологическое соревнование — все по теории Дарвина. Поэтому именно сейчас важна вакцинация – она может повлиять на развитие вируса. Так, в странах, где большая часть населения привита от COVID-19, возникает меньше мутаций вируса, а это уменьшает риск появления более заразных или более смертоносных вариантов. Это дает определенную надежду на благополучное развитие дальнейшей ситуации.

Даниил Тарабукин