«История груши насчитывает три тысячелетия»
Петр Воронков — о плоде
Обозреватель “Ъ FM” Петр Воронков рассказывает о происхождении «королевы фруктов», а также о необычных фактах, связанных с ней.
Фото: Сергей Киселев, Коммерсантъ
Сегодня королевское путешествие, ибо грушу во многих странах называют королевой фруктов. И в самом деле: если груша спелая и сочная, это настоящее объеденье. Кстати, если она твердая, тоже не беда. Я обычно вот что делаю, пока не забыл: режу матушку на две части, удаляю сердцевину, углубления делаю побольше, заполняю их мягким сыром, посыпаю корицей и на 20 минут в духовку, где-то на 180-200 градусов. Получается отличный десерт, закуска, завтрак — называйте как хотите. Еще, уверен, покорит вас груша в красном вине.
Но это как-нибудь в следующий раз, потому как история груши насчитывает три тысячелетия, а по словам ученого Комарова, она «вскормила большую часть рода человеческого». Так что обо всем по порядку. Уже в Древнем Риме и Персии грушу умели разводить и подавали как деликатес. Гомер в своей «Одиссее» тоже упоминает королеву фруктов, а не только яблоки. Есть письменные источники, в которых буквально грушевой страной называют полуостров Пелопоннес. А вот удивительным фактом можно считать научное мнение XII века о том, что сырые груши причиняют человеку вред. Итальянские врачи утверждали: «Сырые груши способствуют тяжести в желудке, а вареные его врачуют». Более того, некоторых средневековых заключенных казнили, заставляя поедать плоды груши-дички. Верится, конечно, с трудом, но с историей спорить сложно.
В Киевской Руси груши выращивались в монастырских садах уже в XI веке. Именно из Киева груша двигалась в Москву, Новгород и дальше на север. А в XV веке Москва была окружена садами, в которых помимо вишни, яблони росли и груши. Подытоживая экскурсию, необходимо упомянуть Льва Платоновича Симиренко, знаменитого российского селекционера. В начале прошлого века в его крымском питомнике произрастало 600 сортов груши. Тоже верится с трудом, однако факт. И да, конечно, многих из тех груш мы уже не сможем скушать.