Занеле Мухоли

В своих преимущественно черно-белых работах Занеле Мухоли соединяет модную фотографию, будто сошедшую со страниц глянцевых журналов, и своеобразные этнографические исследования в отношении различных современных идентичностей. Свою идентичность Мухоли определяет как небинарную — не «он» и не «она», а в качестве героев выбирает представителей сообщества ЛГБТК+ Южной Африки, отдельное внимание уделяя тем, кто подвергся насилию из-за своего цвета кожи, выражения гендерной идентичности или же сексуальных предпочтений. Во время создания этих фотографий Занеле говорит с героями, обсуждает процесс и различные жизненные ситуации, как если бы были друг другу коллегами или друзьями. В нескольких сериях работ Занеле использует свое лицо и тело, покрытое черной краской, как основу для построения особых отношений со зрителем, с которым он(а) говорит о современном восприятии красоты, желания, гордости и заботы о себе. Эти серии начались как попытка справиться с внутренними противоречиями, как терапевтический процесс, направленный на самоисцеление.

Мухоли занимает активную позицию — выступает против гомо-, транс- и ксенофобии, а также против расизма и сексизма. Помимо широкой активистской деятельности и поддержки различных благотворительных инициатив, по большей части в поддержку темнокожих женщин ЛГБТК+, у Занеле Мухоли заметная выставочная программа. Так, в прошлом году избранные работы можно было увидеть на 58-й Венецианской биеннале, а весной этого года в Tate Modern должна была открыться ретроспективная выставка «Zanele Muholi». Из-за пандемии она была перенесена на начало ноября, но в результате введения новых карантинных мер в Лондоне была открыта совсем недолго. Работы Занеле Мухоли есть в коллекции Музея Гуггенхайма, Бруклинского музея, Фонда Louis Vuitton, Нью-Йоркского музея современного искусства, галереи Tate Modern, музея современного искусства Zeitz в Кейптауне, а еще в огромном количестве музеев при престижных американских университетах.

—Как пандемия повлияла на то, как вы работаете?

—Пандемия затруднила проведение фотосессий с участием героев, поэтому я использовал(а) это время для размышлений и выработки стратегии. И как вызов самому(ой) себе, и как средство терапевтического освобождения. Я начал(а) работать с принтами и живописью. Тем не менее моя активность не прекратилась. Я участвовал(а) в социальных проектах, которые помогали доставлять еду и предметы первой необходимости в малообеспеченные сообщества.

—После того как выставка в Tate Modern была отложена, а затем закрыта из-за карантинных ограничений, собираетесь ли вы готовить какой-либо цифровой ее заменитель? Как вы думаете, сможет ли когда-нибудь цифровой опыт полностью заменить физический?

—В музее есть онлайн-программы вокруг выставки, в том числе некоторое количество записанного видеоконтента, а также онлайн-дискуссии. Плюс были сделаны экспозиции фотографий, которые сейчас активно распространяются по всем возможным каналам. Я не думаю, что цифровой опыт когда-либо сможет полностью заменить физический, но я рад(а), что благодаря технологиям выставка доступна людям во всем мире и посещение ее в каком-то роде полностью безопасно.

—Вы воспринимаете выставку в Tate Modern как важный момент в карьере?

Я думаю, что это результат многих лет работы не только меня, но и различных активистов с точки зрения изменения восприятия чернокожих людей ЛГБТК+. Многие из них внесли свой вклад в рост понимания и признания нашей работы. Я благодарен(на) за эту возможность и надеюсь, что она создаст прецедент и вдохновит других. Я надеюсь, что подобная выставка станет живым доказательством того, что наша жизнь, наша борьба и наши радости — это то, что нужно отмечать и замечать.

—Считаете ли вы, что искусство всегда должно быть политическим? Какие методы вы используете, чтобы лучше передавать идеи равенства и разнообразия?

—Я думаю, что искусство может быть любым, а для достижения нужного результата подойдут любые изобразительные средства. Меня, к примеру, привлекли непосредственность, практичность и многослойная история фотографии. Хотя фотооборудование может быть дорогостоящим, у меня нет, да мне и не нужна постоянная мастерская — съемки могут происходить спонтанно. Помимо занятия фотографией я читаю лекции и провожу публичные выступления, чтобы делиться этими идеями.

—Почему вы выбрали фотографию в качестве основного художественного средства? Насколько работы привязаны к моментам вашей биографии?

—Как уже упоминалось, фотография стала привлекательной для меня на нескольких уровнях. Я не думаю, что одни только автобиографические моменты важны для создания работ, некоторые практики помогают создавать произведения, основанные на теории, истории искусства, текущих событиях и других внешних явлениях. Я предпочитаю говорить о своем опыте и опыте людей в моем окружении, потому что это то, что я знаю лучше всего, и это то, что для меня имеет максимальное значение.

—Не могли бы вы описать, с чего обычно начинается новая серия? Какая самая важная часть процесса?

—При создании серии я трачу много времени на размышления. Я могу сидеть с идеей несколько месяцев или даже лет, прежде чем что-то всплывет. Я обсуждаю эти идеи со сверстниками, коллегами и семьей. Например, название «Somnyama Ngonyama» («Привет, Темная Львица») стало результатом долгих дискуссий с моей сестрой.

—С какими основными проблемами сталкиваются темнокожие представители сообщества ЛГБТК+ в западных странах, а какие свойственны больше Африканскому континенту?

—Было бы несправедливо и унизительно отвечать про Запад или Африку. Это обширные и сложные области с множеством культур и народов. Внутри каждой есть места, которые имеют свою историю, конфликты и особенности. Однако я могу сказать, что люди ЛГБТК+ существовали во многих коренных сообществах по всему миру, но из-за колониализма и стирания из памяти их истории были утеряны и объявлены вне закона. Сказать, что сообщество ЛГБТК+ живет неафриканским языком — это ложь, созданная империализмом. Западным странам приходится сталкиваться с теми же препятствиями: из-за религии или нормативных представлений о том, как должны выглядеть семьи, люди ЛГБТК+ всех рас подвергались дискриминации и сталкивались с ужасными актами насилия. Во всех сферах, где существуют расизм, гомофобия, трансфобия и квирфобия, невежество является основной проблемой — это происходит на западе, востоке, севере и юге.

—Каково быть чернокожим открытым ЛГБТК+ художником в Южной Африке? Разрешает ли закон и правительство свободно выражать свою идентичность, публично высказываться о проблемах людей ЛГБТК+?

—Я могу свободно передвигаться и делать то, что я хочу (в ЮАР законодательно разрешены однополые браки.— «Ъ-Арт»). У нас нет цензуры в отношении людей ЛГБТК+, в национальных посланиях президент старается высказаться против насилия в отношении представителей сообщества ЛГБТК+, а также женщин и детей. Угроза насилия и смерти, возникающая в общинах и в определенных социальных условиях, вызвана фанатизмом, а не законом.

—Видите ли вы какие-либо серьезные изменения в восприятии квир-художников публикой в вашей стране за последние десять, двадцать лет?

—Во всем есть положительные и отрицательные сдвиги, однако теперь у нас есть открытые квир-художники, музыканты, спортсмены, ведущие ток-шоу, которых считают национальным достоянием, а не презирают. «Поколения», одна из самых продолжительных мыльных опер в Южной Африке, имела трансгендерный сюжет и вызвала множество откликов, в том числе сочувствие.

—В каких инициативах по продвижению и помощи темнокожим художникам ЛГБТК+ вы сейчас участвуете?

—Ikhono LaseNatali помогает продвигать чернокожих художников независимо от их сексуальной ориентации. Inkanyiso — онлайн-форум, который я помог(ла) создать, чтобы помочь художникам ЛГБТК+ рассказывать свои истории, он продолжает расти и развиваться, а также служит собственным живым архивом и средством связи с людьми. Photo XP помогает обучить молодое поколение навыкам фотографии.

—Какая из ваших работ кажется вам самой важной?

—Вся моя работа носит политический характер и затрагивает различные важные аспекты современной жизни. Для меня все они одинаково важны.

Беседовал Александр Щуренков