Елена Стафьева о Шарлотте Перрьян как героине нашего времени

В парижском Фонде Louis Vuitton открылась выставка «Шарлотта Перрьян: Изобретая новый мир», у которой две главные особенности: во-первых, она феноменально сделана, а во-вторых, Перрьян предстает самой настоящей современной героиней

«Посмотри,— говорит моя подруга, дизайнер и художник,— как она работает!» Мы стоим около большой витрины, посвященной работе Перрьян над мебелью для парижского Университетского городка, где она в 1952 году оформила интерьеры студенческих комнат в Maison de la Tunisie и Maison du Mexique. Речь идет о ее знаменитом книжном шкафе, состоящем из цветных блоков, палитру для которых она делала сама, но по ходу дела подтянула еще и выдающихся современников — Соню Делоне, Сильвано Боззолини и Николя Шеффера. «Видишь,— объясняет подруга, показывая на чертежи и образцы,— сначала это был вогнутый профиль, который делала штамповочная машина, но потом она просто составляет блок из трех пластин — и штамповочная машина уже не нужна, производство становится дешевле, а продукт при этом не теряет ни в эстетике, ни в качестве. Это и есть работа дизайнера». Ничего не смысля в чертежах, я понимаю из этого и последующих разговоров, насколько многоуровневая эта выставка, как она говорит одновременно и с обывателями, любующимися креслами и столиками, и с профессионалами, читающими чертежи Перрьян и восхищающимися ее технологическим уровнем.

На сегодняшний день существует только одна институция, способная такую выставку устроить, и не в смысле затрат, а они тут мегасерьезны, но и в смысле уровня экспертизы. Для каждого ее сегмента привлекли отдельного специалиста высочайшего класса — в результате у выставки несколько кураторов, и это способствует ей только к украшенью. Но прежде всего поражает, конечно, масштаб и размах — более 400 экспонатов на всех этажах здания фонда, 200 из которых — собственно Шарлотты или сделаны ею в соавторстве. Остальное — модернистское искусство первого ряда, где 50 вещей ее друга и соратника Фернана Леже, множество картин, панно и гобеленов ее первого босса Ле Корбюзье (в таком количестве его художественную работу мы не видели давно), полно Пикассо, в том числе висевшего в галерее Луизы Лейрис, которую оформляла Перрьян, ну и всех остальных, от Кольдера до Миро.

Но главное, что тут сделано,— это научная реконструкция ее легендарных интерьеров, которой занимался первейший специалист в этом деле Артур Рюэгг. Они тут все — «Бар под крышей» с Осеннего парижского салона 1927 года из стекла и гнутых металлических трубок, увидев который, Ле Корбюзье и взял ее на работу. А также «Внутреннее оборудование жилого помещения», представленное бюро Ле Корбюзье на Осеннем салоне 1929 года, не менее знаменитый «Дом молодого человека» с выставки в Брюсселе 1935-го, уже упомянутые Тунисский дом и Мексиканский дом и ее последняя публичная работа, чайный домик, сделанный для Фестиваля японской культуры в Париже в 1993 году, когда ей было уже 90 лет. Есть тут и проекты, которые никогда не были осуществлены при ее жизни: «Дом у воды», доступное каникулярное жилье, которое Шарлотта спроектировала в 1934-м, а Louis Vuitton произвел несколько лет назад, альпийское убежище для лыжников в виде бочки, которое они с Пьером Жаннере, кузеном и партнером Ле Корбюзье и возлюбленным Шарлотты, придумали в 1938 году и которое выглядит как космический снаряд. Здесь есть ее японские работы 1940-х, ее бразильские работы 1960-х, частные квартиры и фойе Музея современного искусства Парижа, есть даже макет горнолыжного курорта Лез-Арк, над которым Перрьян работала с конца 1960-х почти 20 лет и как архитектор, и как дизайнер интерьеров, выстроив идеально вписанные в альпийский склон здания, под снегом полностью растворяющиеся в пейзаже.

Эти интерьеры окружены картинами, коллажами, скульптурами, среди которых есть не виденные широкой публикой вещи из частных коллекций. Например, маленький пикассовский портрет Доры Маар, подруги Шарлотты, или масштабнейший авторизованный картон с «Герникой» в натуральную величину, сделанный для производства гобелена. За этот размах устроителей выставки даже упрекали: все эти великие модернисты и их вещи, часто не особо связанные с жизнью и творчеством Перрьян, только заслоняют ее как самостоятельную творческую личность и привезены ради демонстрации практически безграничных возможностей Фонда Louis Vuitton.

И вот тут как раз возникает пункт, выводящий нас к важному социокультурному содержанию выставки. Очевидно, что вся арт-часть выставки призвана создать контекст из ее биографии и ее работы. Но не только это.

Есть довольно устойчивая тенденция представлять всех женщин, попавших по работе в орбиту Ле Корбюзье, жертвами его, как сейчас сказали бы, токсичной маскулинности. Так часто пишут про Эйлин Грей — и про Перрьян тоже, и упрек Фонду Louis Vuitton в слишком сильном увлечении искусством великих мужчин-модернистов на выставке, посвященной женщине-модернисту, он ровно того же свойства и отсылает именно к этому псевдофеминистскому контексту. Между тем весь пафос этой выставки как раз в обратном: показать, что даже на фоне великих и могучих работа Перрьян, ее идеи и концепции не блекнут и не теряются, что она была не менее крута. Ee art brut (реконтекстуализация природных объектов — камней, коряг, скелетов рыб и птиц — и смешивание их с арт-объектами), ее идея интеграции человека и природы, активации творческого видения в каждом человеке (она придумала «стену для коллекций», куда предлагала ставить персональные находки, будь то бутылка или отшлифованная морем коряга) — все они были современны тогда и остались современными сейчас.

Ну и еще одно важное: все интерьеры, сделанные в годы работы Перрьян у Ле Корбюзье, с 1927-го по 1937-й, которые часто вообще упоминали только с именем Ле Корбюзье, и все знаменитейшие модернистские предметы мебели, сделанные тогда — кресла Grand confort и Dossier basculant, откидывающийся шезлонг B 308,— которые были подписаны тремя именами, Ле Корбюзье, Пьера Жаннере и Перрьян, выставка закрепляет за Шарлоттой, выводя именно ее имя на первый план во всех этих проектах, и не только статьями в каталоге, но и показывая уровень и размах ее последующей работы.

Собственно, это вполне соответствует тому, что мы знаем о ней. Шарлотта Перрьян, прожившая почти весь ХХ век (1903–1999),— это, конечно, образец настоящей современной героини. Абсолютно эмансипированная, в 24 года уже пришедшая в студию Ле Корбюзье, космополитка и путешественница, работавшая по всему миру, от Японии до Бразилии, фанатка спорта, левачка, с 1932 года состоявшая в AEAR, аффилированной с французский компартией, дважды приезжавшая в СССР на строительство здания Центросоюза, всю жизнь стремившаяся делать массовые проекты, будь то мебель или жилье, она всегда была абсолютно самостоятельна. Со всеми выдающимися мужчинами, с которыми работала — Ле Корбюзье, Жаном Пруве, Фернаном Леже, Исаму Ногути,— она выстраивала партнерские отношения, никогда не оказываясь в их тени. И конечно, никогда не чувствовала себя жертвой, посвящала свои силы реализации собственных талантов, умела стоять на своем и быть независимой во всех смыслах этого слова. Такой мы видим ее на плакате выставки — голой спиной к нам, делающей упражнения на фоне Альп, такой мы ее видим и на самой выставке — почти 70 лет выдающейся карьеры на переднем плане всего разнообразного и великого, что объединял модернизм в XX веке.

«Шарлотта Перрьян: Изобретая новый мир». Париж, Fondation Louis Vuitton, до 24 февраля